Метка: Лина Экфорд

Эмоции и слова

Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина

Когда-то я не умела описывать словами, что я чувствую, почти не использовала слова, обозначающие эмоции, не очень понимала, чем они отличаются от физических ощущений, и, начитавшись сомнительной поп-психологии в интернете, решила, что «не понимаю свои эмоции». 

Спустя много лет я научилась описывать эмоции словами. 

И тогда я осознала — всю свою жизнь я понимала эмоции почти идеально, но не могла их описывать, потому что не понимала социальный контекст, не могла мыслить «как все», потому что не умела использовать речь «как все», при помощи подражания. 

Продолжить чтение «Эмоции и слова» →

Все проблемы от нейротипа?

Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина

Недавно я хотела выяснить, что можно сделать, если мне нужно получить антидепрессанты, которые раньше отлично помогали, если сейчас без них мне сложно выходить на улицу.

Меня пробили по базе, посмотрели мои медицинские данные и принялись советовать обратиться в аутичный центр.

Но у меня нет никаких проблем с аутизмом. У меня хроническая депрессия. С восьми лет. Я хорошо знаю — за 22 года ничто не помогало мне так хорошо, как таблетки. При чем здесь мой нейротип?

К счастью, в моем случае обьяснить проблему легко. Но что, если за помощью обратится аутичный человек, у которого впервые возникла депрессия? Его запишут к специалисту по аутизму через месяц вместо того, чтобы дать антидепрессанты и направить на терапию? Вероятно, так и будет. Поскольку мой случай — не единственный.

Второй случай, который я знаю, выглядел так. Человек обратился за срочной помощью. Требования такие — очень плохо, суицидальные мысли, проблемы из-за ПТСР, есть тяжёлые диссоциативные симптомы. Когда сообщили о том, что нашли нужного специалиста, выяснилось… что это специалист по аутизму, а не специалист по травме и диссоциации. Консультация началась с… долгого разговора об аутизме, а в конце выяснилось, что у психиатра нет опыта работы с заявленными проблемами и он не понимает, что делать.

Оба случая происходили в Британии. Разумеется, ситуация здесь значительно лучше, чем в России, где аутизм у взрослых чаще не признаётся, а на аутизм у детей сваливают любые проявления любых соматических болезней, но, как вы видите, проблемы есть.

Раньше я неоднократно видела в интернете истории от российских родителей аутичных детей примерно такого формата: ребёнок кричал от боли, а его отказывались даже обследовать. Он же у вас «болен аутизмом», вот и лечитесь у психиатра.

Описанная выше проблема британской системы здравоохранения — точно такая же, как в России. Вся разница в том, что здесь к аутизму пытаются привязать психические заболевания, а в России — любые.

И эта проблема не существовала бы, если бы аутизм не считали «расстройством».

Если у вас язва желудка, то при боли в животе, скорее всего, врачи подумают, что причина в ней. Если у вас мигрень, то любую головную боль, скорее всего, сначала спишут на неё. Это можно понять, когда речь идёт о болезнях и иных патологических состояниях, которые вредят человеку сами по себе. И если мы считаем аутизм психическим (или даже неврологическим) расстройством, такой подход объясним — у человека ментальное расстройство и он говорит, что страдает от психологических проблем? Самое простое объяснение — виновато то самое расстройство. Идите к специалисту.

Но аутизм не вызывает страданий сам по себе. Все, без исключения, проблемы аутичных людей вызваны либо обществом и окружающей средой, либо другими расстройствами.

Если мы будем считать аутизм «расстройством», будем думать, что все аутичные люди страдают из-за своего нейротипа, аутисты никогда не перестанут сталкиваться с эйблизмом в системе здравоохранения и никогда не будут получать необходимую помощь в том же объёме, что и нейротипики.

Аутичные люди могут быть здоровыми и счастливыми. И если в каком-то конкретном случае это не так — проблема не в аутизме.

Зачем нужны «ярлыки»?

Опубликовано by Ayman and Co

Лина

Люди часто спрашивают: «зачем нужны ярлыки?».

Об этом было написано множество статей и постов, но теперь я хочу рассказать, как это было со мной.

Почему меня бьют во много раз чаще, чем других?

Почему на меня орут чаще, чем на других, если я спокойная и стараюсь быть неконфликтной?

Почему меня постоянно считают наркоманкой, если я никогда не пробовала наркотики и не пью алкоголь?

Почему люди постоянно оскорбляют меня, говоря, что я сумасшедшая, что должна «лежать в психушке», а остальным это говорят редко?

Почему мои проблемы с обучением в школе считаются «редкими» и никто даже не верит, что так бывает, и отказываются мне помочь?

Почему люди, начиная от продавцов в магазинах и заканчивая родственниками, вечно пытаются сделать выводы из моего выражения лица и направления взгляда, всегда ошибаются, но не слушают меня и настаивают на своём?

Почему каждый раз, когда я четко объясняю свои проблемы и потребности, меня игнорируют и говорят, что «у всех» не так, а значит, такого не бывает, — и придумывают какой-то дополнительный скрытый смысл?

Почему все вечно подчеркивают мои «странности», но не могут даже обьяснить, что имеют в виду?

Почему все люди вокруг такие странные и требуют соблюдения каких-то бессмысленных правил, и не могут просто не лезть ко мне или общаться так, как мне удобно?

Мне нужна какая-то защита от этих людей, я не справляюсь. Где люди, похожие на меня?

Можно заметить, что основным вопросом с тех пор, как мне было 12, было «почему люди так плохо со мной поступают». Тут есть одна причина — они гады. Это прекрасное объяснение, которое обьясняет все и не обьясняет ничего. Почему они ведут себя так именно со мной? Почему не с другими? Чем я всем так не нравлюсь? Почему они не могут просто оставить меня в покое или просто слушать, что я говорю? Почему я всегда крайняя? Почему Я?

Я аутична. Мы живем в эйблистским обществе. Это дискриминация. Такие, как я, есть. Среди них есть люди, с которыми мне нравится общаться.

Вот и все объяснения.

Почему мне так необходимо было узнать 10 лет назад, правда ли я аутичная или мне показалось? Почему для меня был так важен диагноз? Зачем мне ярлык?

Спросите общество. Спросите тех людей, которые били, оскорбляли и газлайтили меня каждый день на протяжении всей моей жизни просто из-за того, что им казалось, что я не такая, как они.

Я пыталась понять, что с ними не так. Я не могла найти того, кто проведёт диагностику всему обществу и скажет, в чем их проблема. Поэтому я пошла, чтобы узнать свой диагноз.

Я аутична.

Это значит, что окружающие проявляют ко мне насилие, а затем считают, что я виновата, потому что я «не такая, как они». Потому что они — нейротипичные эйблисты.

Именно это, в первую очередь, и означали для меня слова психиатра про «Синдром Аспергера».

Лина Экфорд: Зачем нужны «ярлыки»?

Опубликовано by Ayman and Co

Люди часто спрашивают: «зачем нужны ярлыки?».

Об этом было написано множество статей и постов, но теперь я хочу рассказать, как это было со мной.

Почему меня бьют во много раз чаще, чем других?

Почему на меня орут чаще, чем на других, если я спокойная и стараюсь быть неконфликтной?

Почему меня постоянно считают наркоманкой, если я никогда не пробовала наркотики и не пью алкоголь?

Почему люди постоянно оскорбляют меня, говоря, что я сумасшедшая, что должна «лежать в психушке», а остальным это говорят редко?

Почему мои проблемы с обучением в школе считаются «редкими» и никто даже не верит, что так бывает, и отказываются мне помочь?

Почему люди, начиная от продавцов в магазинах и заканчивая родственниками, вечно пытаются сделать выводы из моего выражения лица и направления взгляда, всегда ошибаются, но не слушают меня и настаивают на своём?

Почему каждый раз, когда я четко объясняю свои проблемы и потребности, меня игнорируют и говорят, что «у всех» не так, а значит, такого не бывает, — и придумывают какой-то дополнительный скрытый смысл?

Почему все вечно подчеркивают мои «странности», но не могут даже обьяснить, что имеют в виду?

Почему все люди вокруг такие странные и требуют соблюдения каких-то бессмысленных правил, и не могут просто не лезть ко мне или общаться так, как мне удобно?

Мне нужна какая-то защита от этих людей, я не справляюсь. Где люди, похожие на меня?

Можно заметить, что основным вопросом с тех пор, как мне было 12, было «почему люди так плохо со мной поступают». Тут есть одна причина — они гады. Это прекрасное объяснение, которое обьясняет все и не обьясняет ничего. Почему они ведут себя так именно со мной? Почему не с другими? Чем я всем так не нравлюсь? Почему они не могут просто оставить меня в покое или просто слушать, что я говорю? Почему я всегда крайняя? Почему Я?

Я аутична. Мы живем в эйблистским обществе. Это дискриминация. Такие, как я, есть. Среди них есть люди, с которыми мне нравится общаться.

Вот и все объяснения.

Почему мне так необходимо было узнать 10 лет назад, правда ли я аутичная или мне показалось? Почему для меня был так важен диагноз? Зачем мне ярлык?

Спросите общество. Спросите тех людей, которые били, оскорбляли и газлайтили меня каждый день на протяжении всей моей жизни просто из-за того, что им казалось, что я не такая, как они.

Я пыталась понять, что с ними не так. Я не могла найти того, кто проведёт диагностику всему обществу и скажет, в чем их проблема. Поэтому я пошла, чтобы узнать свой диагноз.

Я аутична.

Это значит, что окружающие проявляют ко мне насилие, а затем считают, что я виновата, потому что я «не такая, как они». Потому что они — нейротипичные эйблисты.

Именно это, в первую очередь, и означали для меня слова психиатра про «Синдром Аспергера».

Лина Экфорд. «Ради моего народа»

Опубликовано by Ayman and Co



Сейчас я скажу, возможно, неожиданную для многих вещь.
Лично мне, если думать только о том, как люди относятся ко мне, и не думать об обществе в целом, плевать, считается аутизм болезнью, или нет. Для меня нет и не может быть никакой разницы. Для меня «болезнь» — то, что считается таковой, по МКБ и прочим классификациям. Если я «больная», но не хочу «лечиться», я должна иметь на это право. Даже в случае, если бы «лечение» существовало. Если кто-то хочет — его дело. Если кто-то «здоровый» хочет «заболеть» — тоже, если бы это было возможно.
У меня нет никаких проблем с используемой обществом лексикой. Меня не задевают неправильные определения аутизма — пока это только слова, а не указания, что людям делать и как жить.

Но я знаю, что других людей это задевает.
Я знаю, что многих это не просто задевает, — у многих аутичных людей обострялись психические расстройства, появлялись суицидальные мысли, многих по-настоящему травмировало чтение патологизирующих статей об аутизме. На подобное жаловались многие мои аутичные знакомые, об этом писали западные активисты.

Вторая подобная тема — ABA.
В основе ABA-терапии лежит неплохой метод. Который и правда можно использовать в критических ситуациях. Не думаю, что ребёнку навредит приучение к горшку при помощи бихевиористских методик. Но полноценная ABA-терапия — это не приучение к горшку и не обучение использованию альтернативной коммуникации. Полноценная ABA-терапия — это десятки часов в неделю, а в идеале, — создание среды, где практически вся жизнь ребёнка является частью терапии. Я не общалась лично с людьми, которые подвергались этим издевательствам, но неоднократно видела, как люди из Штатов, где ABA используется уже десятки лет, рассказывали о том, как годами лечатся от ПТСР, вызванного такой «терапией». Даже в тех случаях, когда не применялись наказания и терапия выглядела примерно так же, как в наше время. Это и невербальные люди, и так называемые «высокофункциональные», и даже «исцелившиеся», — те, кому сняли диагноз (разумеется, на самом деле их не «вылечили», а всего лишь сломали психику и приучили к неподходящим моделям поведения — таким, как имитация нейротипичного поведения 24/7).

Продолжить чтение «Лина Экфорд. «Ради моего народа»» →

Ради моего народа

Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина



Сейчас я скажу, возможно, неожиданную для многих вещь.
Лично мне, если думать только о том, как люди относятся ко мне, и не думать об обществе в целом, плевать, считается аутизм болезнью, или нет. Для меня нет и не может быть никакой разницы. Для меня «болезнь» — то, что считается таковой, по МКБ и прочим классификациям. Если я «больная», но не хочу «лечиться», я должна иметь на это право. Даже в случае, если бы «лечение» существовало. Если кто-то хочет — его дело. Если кто-то «здоровый» хочет «заболеть» — тоже, если бы это было возможно.
У меня нет никаких проблем с используемой обществом лексикой. Меня не задевают неправильные определения аутизма — пока это только слова, а не указания, что людям делать и как жить.

Но я знаю, что других людей это задевает.
Я знаю, что многих это не просто задевает, — у многих аутичных людей обострялись психические расстройства, появлялись суицидальные мысли, многих по-настоящему травмировало чтение патологизирующих статей об аутизме. На подобное жаловались многие мои аутичные знакомые, об этом писали западные активисты.

Вторая подобная тема — ABA.
В основе ABA-терапии лежит неплохой метод. Который и правда можно использовать в критических ситуациях. Не думаю, что ребёнку навредит приучение к горшку при помощи бихевиористских методик. Но полноценная ABA-терапия — это не приучение к горшку и не обучение использованию альтернативной коммуникации. Полноценная ABA-терапия — это десятки часов в неделю, а в идеале, — создание среды, где практически вся жизнь ребёнка является частью терапии. Я не общалась лично с людьми, которые подвергались этим издевательствам, но неоднократно видела, как люди из Штатов, где ABA используется уже десятки лет, рассказывали о том, как годами лечатся от ПТСР, вызванного такой «терапией». Даже в тех случаях, когда не применялись наказания и терапия выглядела примерно так же, как в наше время. Это и невербальные люди, и так называемые «высокофункциональные», и даже «исцелившиеся», — те, кому сняли диагноз (разумеется, на самом деле их не «вылечили», а всего лишь сломали психику и приучили к неподходящим моделям поведения — таким, как имитация нейротипичного поведения 24/7).

Продолжить чтение «Ради моего народа» →
Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина Экфорд
Знаете, почему важна репрезентация?

Я читала научную литературу про диссоциацию — Онно ван дер Харта.

Я читала художку про людей с ДРИ.

Я понимала, что от ПТСР до ДРИ — спектр. Что у меня не может быть ДРИ и даже классического ПТСР, поскольку у меня почти не работает механизм диссоциации, работают другие психзащиты, — индивидуальная особенность.

Я много лет жила с человеком, у которого состояние, близкое к ДРИ, но немного не дотягивает (по крайней мере, до самого классического варианта).

Я замечала, что у человека:

  1. Амнезия в стрессовых ситуациях.
  2. Короткие периоды необычного поведения и частичная амнезия после (например, при том, что обычно у человека из-за детской психотравмы проблемы с жеванием и глотанием и он очень мало ест — иногда этот человек садится с огромной сковородкой долмы на пол, сьедает ее ВСЮ руками, а потом не может вспомнить, как это сделал).
  3. Известно, что у человека с-ПТСР, абьюзивная семья, психологические травмы с дошкольного возраста точно.
  4. Иногда человек ведёт себя странным образом, как будто другой человек, после либо не помнит, либо помнит фрагментами, либо помнит, но не понимает, что это было и не помнит своего эмоционального состояния в тот момент.
  5. Иногда просто изображает других людей, но иногда отдельные образы, явно связанные с какой-либо травмой, не похожи на притворство — абсолютно другая мимика, жесты, некоторые особенности и черты характера совсем другие, эта личность может вылезать внезапно, когда человек сам того не хочет и не ожидает (например, если триггернулся), эта личность лучше помнит какие-то моменты и эмоции, прослеживаются очевидные отличия от основной личности. Причём есть с чем сравнивать — человек любит изображать персонажей, и это выглядит НЕ так.
  6. У меня никак не получается воспринимать человека целостно (проблем с тем, чтобы целостно воспринимать людей, даже демонстрирующих крайне противоречивое поведение, у меня не было и в детстве). Просто мозги ломаются об это понимание — тут несколько разных людей, которые мне нравятся, а один вот не нравится, — и непонятно, что это и как, пытаешься себе объяснить, что ну тут я чего-то не понимаю, это какие-то последствия травмы, но человек-то один. А воспринимается все равно не так.
  7. Человек рассказывает странные истории из детства, примерно: «Я говорила, что я Вика и мне восемнадцать лет, не помню, зачем», «я иногда слышала голос внутри головы», «я говорила, что баюки настоящие», «я иногда разговаривала с Юкки, однажды я что-то сделала, даже не помню, что, в 12 лет, знаю что сделала только потому что так говорили родители, попыталась объяснить маме, что это не я, а Юкки, но мне сказали не слушать всяких Юкки. Не знаю, что за Юкки.» — при том, что у человека с враньем ну крайне плохо, и все свои немногочисленные попытки врать из детства человек описывает ВООБЩЕ не так, фантазии тоже — ВООБЩЕ не так. А тут как будто сам не понимает, что это.

И при этом мне не приходило в голову, что тут что-то около ДРИ. Ни разу. Совсем. Потому что у единственной диагностированной знакомой с ДРИ более классический вариант. У знакомых, у которых я подозревала ДРИ — тоже классика из разряда «триггернулся, пришёл в себя в другом городе, понял, что прошло столько-то дней, и все это время я называл себя другим именем». Потому что в публичном пространстве не было людей с ДРИ (опять же, кроме одной моей знакомой). Потому что в книгах и фильмах репрезентация либо никакая, либо та самая классика, как в «Билли Миллигане». Потому что в пабликах про менталки об этом не говорят.
Итог — знание теории, но полное непонимание, как это может выглядеть на практике, если человек не выглядит, как Сивилла или Миллиган.
И я не в первый раз на это попадаюсь. У меня были похожие проблемы с аутизмом («дураки психиатры, все дети такие, тут кроме задержки речи и низкого интеллекта ни одной проблемы нет, наоборот, на меня в детстве похоже» — пока не прочитала про Темпл Грэндин; а так могла бы попасть к психиатру на три года раньше) и депрессией/дистимией (которую я отрицала ДВАДЦАТЬ лет, пока не начала пить таблетки).
Отсутствие нормальной репрезентации — очень, очень серьезная проблема.

О репрезентации

Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина
Знаете, почему важна репрезентация?

Я читала научную литературу про диссоциацию — Онно ван дер Харта.

Я читала художку про людей с ДРИ.

Я понимала, что от ПТСР до ДРИ — спектр. Что у меня не может быть ДРИ и даже классического ПТСР, поскольку у меня почти не работает механизм диссоциации, работают другие психзащиты, — индивидуальная особенность.

Я много лет жила с человеком, у которого состояние, близкое к ДРИ, но немного не дотягивает (по крайней мере, до самого классического варианта).

Я замечала, что у человека:

  1. Амнезия в стрессовых ситуациях.
  2. Короткие периоды необычного поведения и частичная амнезия после (например, при том, что обычно у человека из-за детской психотравмы проблемы с жеванием и глотанием и он очень мало ест — иногда этот человек садится с огромной сковородкой долмы на пол, сьедает ее ВСЮ руками, а потом не может вспомнить, как это сделал).
  3. Известно, что у человека с-ПТСР, абьюзивная семья, психологические травмы с дошкольного возраста точно.
  4. Иногда человек ведёт себя странным образом, как будто другой человек, после либо не помнит, либо помнит фрагментами, либо помнит, но не понимает, что это было и не помнит своего эмоционального состояния в тот момент.
  5. Иногда просто изображает других людей, но иногда отдельные образы, явно связанные с какой-либо травмой, не похожи на притворство — абсолютно другая мимика, жесты, некоторые особенности и черты характера совсем другие, эта личность может вылезать внезапно, когда человек сам того не хочет и не ожидает (например, если триггернулся), эта личность лучше помнит какие-то моменты и эмоции, прослеживаются очевидные отличия от основной личности. Причём есть с чем сравнивать — человек любит изображать персонажей, и это выглядит НЕ так.
  6. У меня никак не получается воспринимать человека целостно (проблем с тем, чтобы целостно воспринимать людей, даже демонстрирующих крайне противоречивое поведение, у меня не было и в детстве). Просто мозги ломаются об это понимание — тут несколько разных людей, которые мне нравятся, а один вот не нравится, — и непонятно, что это и как, пытаешься себе объяснить, что ну тут я чего-то не понимаю, это какие-то последствия травмы, но человек-то один. А воспринимается все равно не так.
  7. Человек рассказывает странные истории из детства, примерно: «Я говорила, что я Вика и мне восемнадцать лет, не помню, зачем», «я иногда слышала голос внутри головы», «я говорила, что баюки настоящие», «я иногда разговаривала с Юкки, однажды я что-то сделала, даже не помню, что, в 12 лет, знаю что сделала только потому что так говорили родители, попыталась объяснить маме, что это не я, а Юкки, но мне сказали не слушать всяких Юкки. Не знаю, что за Юкки.» — при том, что у человека с враньем ну крайне плохо, и все свои немногочисленные попытки врать из детства человек описывает ВООБЩЕ не так, фантазии тоже — ВООБЩЕ не так. А тут как будто сам не понимает, что это.

И при этом мне не приходило в голову, что тут что-то около ДРИ. Ни разу. Совсем. Потому что у единственной диагностированной знакомой с ДРИ более классический вариант. У знакомых, у которых я подозревала ДРИ — тоже классика из разряда «триггернулся, пришёл в себя в другом городе, понял, что прошло столько-то дней, и все это время я называл себя другим именем». Потому что в публичном пространстве не было людей с ДРИ (опять же, кроме одной моей знакомой). Потому что в книгах и фильмах репрезентация либо никакая, либо та самая классика, как в «Билли Миллигане». Потому что в пабликах про менталки об этом не говорят.
Итог — знание теории, но полное непонимание, как это может выглядеть на практике, если человек не выглядит, как Сивилла или Миллиган.
И я не в первый раз на это попадаюсь. У меня были похожие проблемы с аутизмом («дураки психиатры, все дети такие, тут кроме задержки речи и низкого интеллекта ни одной проблемы нет, наоборот, на меня в детстве похоже» — пока не прочитала про Темпл Грэндин; а так могла бы попасть к психиатру на три года раньше) и депрессией/дистимией (которую я отрицала ДВАДЦАТЬ лет, пока не начала пить таблетки).
Отсутствие нормальной репрезентации — очень, очень серьезная проблема.

Рецензия на фильм «После Томаса»

Опубликовано by Ayman and Co

Автор: Лина

Текст 2017 года

«-У Кайла редко случаются приступы, когда он с нами
-Потому что ты оставляешь его в покое, Кейт, а это — именно то, что ему нужно
-Но зачем брать его в магазин, если ты знаешь, что с ним такое случится?
-Потому что он должен учиться»

Речь идет о шестилетнем ребенке. И в этой цитате — вся суть фильма. Шестилетние дети редко ходят по магазинам и самостоятельно совершают покупки. Шестилетнего, отчаянно протестующего ребенка вовсе не надо насильно тащить в магазин и примерять ему несколько пар обуви — вряд ли подобный навык понадобится ему в ближайшие 10 лет. И ребенок — это человек, и он имеет право чувствовать то, что чувствует, и заниматься тем, что ему нравится — в разумных пределах.
Родители, конечно, этого не понимают. Им хорошо известно, как должна выглядеть стандартная «счастливая семья», и они, усвоив этот стереотип, изо всех сил пытаются впихнуть туда же своего ребенка. Что крайне проблематично, когда ребенок — аутист.
Кайл почти не интересуется своими родителями. Не говорит, что любит их. Не слушается. Не похоже, что он вообще воспринимает кого-либо, кроме себя, как одушевленное существо со своими мыслями, чувствами и потребностями.
Все меняется, когда ему дарят щенка. Кайл по-прежнему не заинтересован в общении с людьми, но собака ему явно нравится. Он называет пса Томасом, в честь паровозика из мультсериала и проводит с ним много времени. Кайл узнает много нового благодаря собаке. Он начинает пользоваться туалетом после того, как ему объяснили, почему щенок обучен не писать где попало, запоминает фразы, при помощи которых можно что-то просить, на примере щенка начинает понимать, что у других тоже есть свои потребности.

Однажды моя мать сказала мне, что в детстве я была похожа на Кайла. И завела привычный разговор о том, как ей было тяжело. Но почему при разговоре об аутичных детях все внимание всегда сосредоточено на родителях? Почему никто не думает, что при таком поведении родителей ребенку не менее тяжело, чем им?
Долгое время, до тех пор, пока не осознала значение слова «разум» и не разобралась немного в психологии окружающих людей, я была убеждена, что кошки разумнее, чем люди. Их действия были последовательны и легко объяснимы. Они были предсказуемы и ничего не делали просто так. Я не знала о том, что у других людей есть мысли и чувства, но бегала за котом с криком «боится!» — в том возрасте, когда еще не понимала, когда боюсь я сама. Мне было безразлично, что кто-то из родителей попадал в больницу в тяжелом состоянии, но я сильно переживала, когда сбежал наш кот. Причина проста — родители вели себя слишком непредсказуемо. Слишком сильно давили на меня. Слишком часто требовали, чтобы я делала что-то «как все дети». Я не видела смысла в их требованиях тогда, и я не вижу его сейчас. Теперь я знаю больше и могу объяснить, в чем причины их действий. Но здравого смысла в их действиях не было.
Мне было восемь, и мать говорила, что я люблю отца больше, чем ее, а я говорила, что не люблю никого из них.
Мне было восемь и мать требовала, чтобы я сказала хоть раз, что люблю ее, шантажировала меня, говорила, что больна и скоро умрет. А я плакала оттого, что не знала, куда, в случае смерти матери, отправят наших кошек и в какой квартире мне придется жить и повторяла «не люблю». Я не умела врать.

Конечно, собака кажется Кайлу более интересным собеседником, чем люди. В поведении собаки можно разобраться и она не предъявляет бессмысленных требований. Легко осознать, что такое существо что-то понимает и чувствует. А раз так — на его примере проще учиться.
Если бы и родители могли быть такими же понимающими и понятными — они тоже могли бы что-то дать своему ребенку.
К сожалению, эти выводы — не то, что хотели показать создатели фильма. Кайл начинает лучше ладить с родителями. Говорит матери, что любит ее. Вырастает и поступает в колледж. Вот так собака помогла родителям справится с их трагедией и наладить отношения с ребенком.

А история должна была быть вовсе не об этом. Даже при такой концовке видно, что произошло другое — несмотря на родителей, которые больше вредили, чем помогали, пусть и не со зла, несмотря на враждебно настроенный мир, Кайл смог обучиться, вписаться, жить полноценной жизнью и даже принять родителей, которые так и не смогли принять его. Не знаю, насколько это правильно. Но трагедия мальчика, вынужденного вписываться в эйблистский мир — это то, что я могу понять и чему могу сопереживать по-настоящему, в отличие от трагедии родителей, которую они создали себе сами.

Лина Экфорд. Рецензия на фильм «После Томаса»

Опубликовано by Ayman and Co

«-У Кайла редко случаются приступы, когда он с нами
-Потому что ты оставляешь его в покое, Кейт, а это — именно то, что ему нужно
-Но зачем брать его в магазин, если ты знаешь, что с ним такое случится?
-Потому что он должен учиться»

Речь идет о шестилетнем ребенке. И в этой цитате — вся суть фильма. Шестилетние дети редко ходят по магазинам и самостоятельно совершают покупки. Шестилетнего, отчаянно протестующего ребенка вовсе не надо насильно тащить в магазин и примерять ему несколько пар обуви — вряд ли подобный навык понадобится ему в ближайшие 10 лет. И ребенок — это человек, и он имеет право чувствовать то, что чувствует, и заниматься тем, что ему нравится — в разумных пределах.
Родители, конечно, этого не понимают. Им хорошо известно, как должна выглядеть стандартная «счастливая семья», и они, усвоив этот стереотип, изо всех сил пытаются впихнуть туда же своего ребенка. Что крайне проблематично, когда ребенок — аутист.
Кайл почти не интересуется своими родителями. Не говорит, что любит их. Не слушается. Не похоже, что он вообще воспринимает кого-либо, кроме себя, как одушевленное существо со своими мыслями, чувствами и потребностями.
Все меняется, когда ему дарят щенка. Кайл по-прежнему не заинтересован в общении с людьми, но собака ему явно нравится. Он называет пса Томасом, в честь паровозика из мультсериала и проводит с ним много времени. Кайл узнает много нового благодаря собаке. Он начинает пользоваться туалетом после того, как ему объяснили, почему щенок обучен не писать где попало, запоминает фразы, при помощи которых можно что-то просить, на примере щенка начинает понимать, что у других тоже есть свои потребности.

Однажды моя мать сказала мне, что в детстве я была похожа на Кайла. И завела привычный разговор о том, как ей было тяжело. Но почему при разговоре об аутичных детях все внимание всегда сосредоточено на родителях? Почему никто не думает, что при таком поведении родителей ребенку не менее тяжело, чем им?
Долгое время, до тех пор, пока не осознала значение слова «разум» и не разобралась немного в психологии окружающих людей, я была убеждена, что кошки разумнее, чем люди. Их действия были последовательны и легко объяснимы. Они были предсказуемы и ничего не делали просто так. Я не знала о том, что у других людей есть мысли и чувства, но бегала за котом с криком «боится!» — в том возрасте, когда еще не понимала, когда боюсь я сама. Мне было безразлично, что кто-то из родителей попадал в больницу в тяжелом состоянии, но я сильно переживала, когда сбежал наш кот. Причина проста — родители вели себя слишком непредсказуемо. Слишком сильно давили на меня. Слишком часто требовали, чтобы я делала что-то «как все дети». Я не видела смысла в их требованиях тогда, и я не вижу его сейчас. Теперь я знаю больше и могу объяснить, в чем причины их действий. Но здравого смысла в их действиях не было.
Мне было восемь, и мать говорила, что я люблю отца больше, чем ее, а я говорила, что не люблю никого из них.
Мне было восемь и мать требовала, чтобы я сказала хоть раз, что люблю ее, шантажировала меня, говорила, что больна и скоро умрет. А я плакала оттого, что не знала, куда, в случае смерти матери, отправят наших кошек и в какой квартире мне придется жить и повторяла «не люблю». Я не умела врать.

Конечно, собака кажется Кайлу более интересным собеседником, чем люди. В поведении собаки можно разобраться и она не предъявляет бессмысленных требований. Легко осознать, что такое существо что-то понимает и чувствует. А раз так — на его примере проще учиться.
Если бы и родители могли быть такими же понимающими и понятными — они тоже могли бы что-то дать своему ребенку.
К сожалению, эти выводы — не то, что хотели показать создатели фильма. Кайл начинает лучше ладить с родителями. Говорит матери, что любит ее. Вырастает и поступает в колледж. Вот так собака помогла родителям справится с их трагедией и наладить отношения с ребенком.

А история должна была быть вовсе не об этом. Даже при такой концовке видно, что произошло другое — несмотря на родителей, которые больше вредили, чем помогали, пусть и не со зла, несмотря на враждебно настроенный мир, Кайл смог обучиться, вписаться, жить полноценной жизнью и даже принять родителей, которые так и не смогли принять его. Не знаю, насколько это правильно. Но трагедия мальчика, вынужденного вписываться в эйблистский мир — это то, что я могу понять и чему могу сопереживать по-настоящему, в отличие от трагедии родителей, которую они создали себе сами.