Метка: Лидия X. Z. Браун

Источник: Autistic Hoya

Автор: Лидия  X.Z. Браун
Переводчик: Аноним
Предупреждение: как видно из название, в тексте описываются эйблистские идеи в программах секс-просвета, и упоминается сексуальное насилие.

Один из друзей недавно запостил вопрос, спрашивая, как определить признаки неграмотного подхода в учебных материалах по предотвращению сексуального насилия в отношении аутичных и других нейроотличных групп.

Многие активисты, самоадвокаты и другие члены сообщества уже писали о различных видах идей эйблизма в разговорах о сексе, сексуальности и сексуального насилия, что наносит ущерб аутистам и другим нейроотличным людям. Я не буду пытаться описать каждую возможную форму проявления эйблизма которая может быть в этих вопросах.

Тем не менее, оказав помощь другу, я публикую этот короткий список наиболее типичных ошибок в материалах по сексуальному образованию и сексуальному насилию для людей с инвалидностью развития.

Программа, обучение, материалы, планы уроков плохи, если они допускают следующие предположения. Тем более если эти  ложные убеждения являются для них основополагающими:

А. Аутичны ( и другие нейроотличные) люди, якобы имеют дело с сексуальными контактами только если они становятся жертвами сексуального насилия. Например, считается что  мы не способны иметь сексуальные желания или проявлять инициативу в сексе, и, следовательно, всегда являемся “пострадавшими”. То есть, патерналистское сексуальное образование основано на идее о том, что нас надо защищать всеми возможными способами, даже отвергая наше право на самостоятельные действия.

Это плохо особенно в контексте того,  что уровень сексуального насилия по отношению к нам зашкаливает. Это может показаться ужасным — и это ужасно — но сам факт вряд ли удивит   нейроотличных людей  или людей с инвалидностью  развития.
Признание того, что наш сексуальный опыт – только результат насилия, усугубляет ситуацию, т.к. отвергает наше право на самостоятельный выбор – нашу способность самим предъявлять отказ или согласие и  наше желание испытать свою сексуальность тем способом, на который мы не просто согласны, но который доставит нам радость и удовольствие. Общеизвестно, что некоторые пережившие сексуальное насилие активно  ищут приятный сексуальный опыт (разумеется, разный опыт и в разное время) для того, чтобы преодолеть травму.

Б. Аутичные и другие нейроотличные люди якобы не могут понимать контекст, секс, сексуальность, сексуальное напряжение и  желание, поэтому проявление нашей сексуальности опасно и рискованно для окружающих (в первую очередь, для людей без инвалидности — любого пола и возраста). Следовательно считается, что сексуальное образование нужно для того, чтобы контролировать нас — потенциальных хищников, затаившихся в ожидании жертвы. Такой подход снова отрицает нашу компетентность, представляя нас некомпетентными и неспособными к пониманию (равно как и не способных изменить свое поведение).

Это плохо еще и потому, что склонные к насилию люди встречаются в аутичном и инва-сообществе. Обычно это мужчины, которые преследуют людей маргинализированного гендера ((цисгенедрных женщин, транс-женщин и  небинарных людей. В любой другой группе, вне зависимости  от того, как ее называют другие, вне зависимости от ее самоопределения всегда есть люди склонные к насилию.

Если эти насильники еще и инвалиды, они могут пользоваться  своей инвалидностью в качестве оправдания домогательств и насилия — использование такого оправдания не только нелепо, а и оскорбительно для многих инвалидов, которые не просто не склонны к насилию, а и сами были жертвами насилия.
Если в программе сексуального образования или в тренинге по предотвращению сексуального насилия есть подобная вредоностная идея, то она может фактически оправдывать агрессоров, снимая с них ответственность. Это опасно и совершенно неоправданно.

 В. Мы якобы должны состоять в отношениях  только с нейротипиками и/или людьми без инвалидности, которые смогут “спасать” нас, предотвращать опасность, помогать нам, заботится о нас и помогать нам выглядеть “более нормальными”. При этом неинвалид фактически выполняет роль опекуна.

Это вредная идея — разумеется, при любой форме отношений партнеры могут помогать другу другу, заботиться и оказывать поддержку, и  это не всегда автоматически приводит  к насилию и злоупотреблению положением со стороны более привилегированного партнера. Но из-за динамики власти в таких отношениях гораздо больше вероятность насилия.

Более того, эта идея отвратительна еще и тем, что поддерживает мнение о том, что люди с инвалидностью, с  нейроотличиями и с расстройствами развития могут считаться полноценными только когда они перестают ассоциировать себя с  другими инвалидами.

Г. Мы якобы обязаны состоять в отношениях только с теми, у кого есть инвалидность или нейроотличия, потому что из-за наших особенностей нас не считают полноценными людьми. Стало быть, считается, что мы «заслуживаем» только таких же, как мы сами. Такой подход означает, что наши отношения автоматически попадают в разряд «неполноценных» по сравнению с отношениями нейротипиков-неинвалидов.

Вы легко можете найти примеры такого подхода в новостях, скажем про свадьбу двух людей маленького роста или двух партнеров с синдромом Дауна.
Журналисты  описывают такие  пары как “милые” и “очаровательные”, говоря таким тоном, словно речь идет о малышах-детсадовцах, которые дарят друг другу цветы с детской площадке. Это звучит как отеческая забота и умиление, тем самым показывая что отношения инвалидов не считаются “настоящими”.  Кроме того, подобный подход это усиливает стереотип о том, что инвалидность – это плохо само по себе, и быть инвалидом –  плохо, и поэтому инвалиды должны держаться подальше от не-инвалидов.

На самом деле люди с инвалидностью вправе выбирать себе подобных в качестве партнеров во всех формах отношений по миллиону самых разных причин. И мы  также вправе выбирать партнеров, не являющихся инвалидами или тех, у кого другие формы инвалидности — тоже по самым разным причинам.Пожалуйста, если вы участвуете в создании учебных программ по сексуальному образованию или предотвращению сексуального насилия, не опирайтесь  на перечисленные выше стереотипы и не усиливайте их.  Более того, учтите что уже существует огромное количество более качественных программ.

_____
На русский язык переведено для проекта Нейроразнообразие.

Источник: Autistic Hoya

Я рисую, потому что я, как и многие (но точно не все!) аутичные люди мыслю картинками. Мой естественный, наиболее базовый и простой процесс мышления не основан на словах. Он основан на визуальных образах и концепциях. Я выработал_а невероятно высокую скорость «перевода» образов, которыми я мыслю, в слова — и наоборот — но все равно подобные штуки являются переводом. Поэтому я плохо учусь по методикам, основанным на восприятии информации на слух, — это для меня, наверное, особенно трудно из-за моих проблем со слуховой обработкой информации.

Проиллюстрирую это так…

Если я сижу на лекции, на которой преподаватель в течении часа нам что-то рассказывает, ожидая, что студенты усвоят эту информацию и позже продемонстрируют свои знания, то большая часть этой информации, вероятно, пройдёт мимо меня. Я буду помнить только некоторые отдельные факты, сказанные на лекции, но от меня ускользнёт большая часть сути рассказа.

Это случится, если я не начну рисовать….

***

Когда я рисую, сам процесс рисования помогает мне переводить аудиальную информацию, получаемую от профессора, в естественные для меня зрительные образы.

Я рисую, чтобы справиться с эмоциями.

Я рисую, чтобы лучше понять учебные концепции, которые я должна усвоить.

Я рисую, чтобы избавиться от тревожности.

Я рисую, потому что я чувствую себя настолько увлечённой движением ручки по бумаги, штриховкой, закрашиванием фигур, выделением линий и контуров на общем фоне, что это позволяет мне лучше понимать окружающий мир, при этом производя что-то взамен.

***

-Здравствуйте, профессор Мухаммед. Можно вас на минутку?

-Да, конечно.

-Как вы могли заметить, я часто рисую на ваших лекциях. И я просто хочу сказать, что делаю это, потому что это помогает мне сосредоточиться на том, о чем вы говорите. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я вас не уважаю, и не хочу выглядеть груб_ой, так что я просто хотел_а предупредить вас, что я рисую просто потому, что это помогает мне усваивать учебный материал.

-Ок, хорошо. Не беспокойтесь.

Это пример хорошего разговора.

Иногда все может быть хуже.

-Лидия, я могу поговорить с вами после занятий?

-Конечно.

-Вы ведёте себя очень грубо и неуважительно. Вы как будто просто ходите на занятия для галочки — я заметила, что на парах вы постоянно рисуете.

-Простите, я не хотел_а чтобы мое поведение выглядело так, мне просто казалось, что я уже говорил_а с вами вначале семестра и упоминал_а, что я рисую не для того, чтобы показать вам свое неуважение, что я не хочу показаться груб_ой и вас игнорировать. Наоборот, мне сложнее сосредоточиться на лекции, если я не буду рисовать.

***
— Ты, наверное, никогда не слушаешь!

Мне говорят это так часто!

Как-то судебный пристав спросил меня, почему я вел_а себя в суде «очень грубо», и требовал, чтобы я объяснил_а, какие вообще у меня могли быть законные основания для того, чтобы присутствовать на заседании (а они у меня были), просто потому что я рисовал_а. Сидя на заднем ряду. Тихо, никому не мешая.

***
Если кому-то удобнее слушать, сидя на полу, просто разрешите е_й это.

Если кому-то удобнее слушать, расхаживая по комнате, просто разрешите е_й это.

Если кому-то удобнее слушать, не глядя вам в глаза, просто разрешите е_й это.

Если кому-то удобнее слушать, тряся руками или кистями рук, просто разрешите е_й это.

Если кому-то удобнее слушать, одновременно рисуя, просто разрешите е_й это.

Просто. Дайте. Разрешение.

***
Повиновение, соответствие нормам — вот какие идеи доминируют в нашем обществе. Если мы не сидим, аккуратненько сложа руки и не двигая ногами, не сидим на стуле прямо и не смотрим инструктору (или какому-либо другому человеку, находящемуся на властной позиции) в глаза, когда мы его слушаем, считается, что мы его и не слушаем вовсе. Нас даже могут посчитать неспособными учиться.

Эта парадигма должны измениться. Мы должны научиться поощрять множество способов взаимодействия с пространством, со своим собственным телом и разумом, с окружающим миром — мы должны прийти к парадигме, которая уважает естественные и многочисленные способы думать, учиться, чувствовать и мыслить.

***
Если ваш ученик, друг или сотрудник рисует, когда кто-то говорит, не принимайте это за признак грубости, невнимательности и неуважения.

Позвольте е_й рисовать.

Я обещаю, что справлюсь со своей работой, гарантирую, что я знаю, что делаю.

Если вы спросите, я даже могу рассказать вам о рисовании. И о рисунках.

***
Вот что я нарисовал_а этим летом, выполняя сложное рабочее задание, во время которого я должен_а была слушать. Я нарисовал_а эту картину за три дня, работая над ней каждый день по несколько часов.

Это — иллюстрация к одной из сцен моего седьмого по счету романа, того самого, который я сейчас пишу.

Мужчина, изображённый слева, не является главным героем моего романа. Во всяком случае, не самым главным.

Но я заметил_а, что если я беру ручку и начинаю рисовать и если я делаю это ненамеренно, не для того чтобы изобразить конкретного человека или сцену, то я начинаю рисовать его.

Я вспоминаю черты его лица, то, как лежат его волосы, его мимику, различные варианты его причёсок. Его образ является успокаивающей частью повседневности, и моя рука умело и с уверенности воспроизводит его снова и снова.

Его лицо возникает на страницах моих тетрадей и на листочках бумаги, которые лежат передо мною на конференциях.

Его изображение так часто появляется на моих вещах, что теперь его знают мои друзья. Они знают его имя. Они знают, персонажем какой из моих книг он является. Они знают, как выглядит его лицо.

В конце концов, я же постоянно его рисую.

***

Должен_а заметить, что иногда я рисую ради развлечения.

Но думаю, что мое рисование в любом случае будет патологизироваться.

На меня уже повесили ярлык человека, отказывающегося подчиняться.

А значит рисование иногда опасно.

——

Описание изображения: Черно-белый рисунок. Я использовал_а для рисования чёрную шариковую ручку, ту самую, которой я делаю пометки и с помощью которой я выполняю домашнюю работу. На рисунке изображена группа людей, собравшихся в холле. Две фигуры, изображённые в самой левой части картины — это женщина и высокий белый мужчина среднего возраста. У мужчины густые темные вьющиеся волосы, большая густая борода и усы. На нем темные очки. Он выглядит задумчивым. На нем темная футболка и штаны чуть более светлого оттенка, рукой он обнимает женщину за талию.

У женщины прямые, светлые волосы, спадающие на ее грудь. Она смотрит вперёд, скрестив руки. На ней светлая водолазка, ещё более светлый пиджак и темные брюки.

Позади этих двух людей, слева в центре картины, находится низкорослый белый пожилой мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, в прямоугольных очках, неярком галстуке, классической рубашке с воротником и темном жилете поверх штанов. Он придерживаете левую руку правой и смотрит на правую сторону картины. Позади них троих — затылок женщины в тёмной одежде с короткими пушистыми волосами. За ней — человек в темной одежде, повернутый к зрителю спиной, с очень светлыми волосами. Позади и рядом с этим человеком стоит пожилой темнокожий мужчина с короткими вьющимися седыми волосами, в темном костюме, светлой классической рубашке и неярком галстуке, он вытянул руку вперёд, словно бы что-то спрашивая. Справа от него — молодая чернокожая женщина с вьющимися волосами спадающими до груди, одетая в светлый брючный костюм, темную рубашку и многослойное ожерелье. Перед ней — пожилая белая женщина с короткими темными волосами до плеч, одетая в темный брючный костюм и опирающаяся на темную трость в правой руке. Позади нее и чёрной женщины — белый мужчина средних лет с густыми темными волосами, также одетый в темный брючный костюм и галстук. Справа, на переднем плане, изображена женщина с темным цветом лица с длинными темными волосами, на ней длинные металлические серьги, на ее шее кулон, на ней одета темная рубашка с длинным рукавом и юбка. Она держит блокнот в левой руке и пишет правой рукой. Позади нее человек с короткими вьющимися волосами, одетый в тёмную куртку, на которой сзади написано MARSHAL, он стоит в дверном проеме, ведущем в другую комнату или коридор.

——

На русский язык переведено специально для проекта Нейроразнообразие в России.

Автор: Лидия X.Z. Браун

Источник

Предупреждение: упоминание случайного эйблизма

Итак, очень часто в активизме за права инвалидов я встречаю мерзкую тенденцию: есть люди, которые берут хорошие идеи и принципы, а затем применяют их, совершенно не учитывая КОНТЕКСТА И НЮАНСОВ.

Особенно часто это происходит, когда дело касается ЯЗЫКА.

Я могу привести УЙМУ примеров.

Например, вдохновляющее порно (т.е. мотивирующие истории об инвалидах, в основе которых лежит эйблистский подтекст о неполноценности инвалидов -прим.переводчика).

Особенно — всякие мотивирующие штуки, которые создают в основном исключительно не-инвалиды в основном исключительно для не-инвалидов.

Вот несколько вдохновляющих сюжетов, на которые стоит обратить внимание:

(1) Божечки, инвалид взобрался на Эверест! Это так ВДОХНОВЛЯЕТ!

Исправленный вариант: Божечки! *Любой человек* вскарабкался на Эверест, преодолев предательский подъем, на котором каждый год погибает множество людей. То, что он смог вскарабкаться на гору, так вдохновляет!

(2) Боже, инвалид вышел на улицу! Это так вдохновляет! /и какое после этого у тебя, трусливая жопа, может быть оправдание, если даже ИНВАЛИД вышел на улицу?

Исправленный вариант: Боже, инвалид вышел на улицу, несмотря на то, что он понимал, что в любой момент может стать жертвой преступления ненависти, или столкнуться с каким-нибудь мудаком-неинвалидом. И он постоянно живет в таких условиях!

(3) Боооже, школьный тренер позволил инвалиду выйти на поле в последние 5 минут игры, и инвалид забил гол! ВДОХНОВЛЯЕТ.

Исправленный вариант: Школьный тренер — самоуверенный козел, который никогда не воспринимал всерьёз игроков-инвалидов. Да и сейчас не воспринимает.

(4) Боже, парень самоотверженно пожертвовал своим выпускным, чтобы провести этот вечер с девушкой-инвалидкой. Он настоящий герой! Браво! Это так вдохновляет!

Исправленный вариант: Все считают, что девушки-инвалиды не могут ни с кем встречаться, ни с кем трахаться, что в них никто не может влюбиться и что они не могут никого полюбить, и что с ними никто не может дружить. Поэтому парень пошёл с ней на свидание из жалости. И она это знала.

В аутичном сообществе есть термин «автобиографический зоопарк», придуманный активистом Джимом Синклером. Этот термин нужен, чтобы описать феномен, когда нейротипичная аудитория/аудитория не-инвалидов ожидает/требует от инвалидов рассказывать всегда/только свои личные истории (которые при этом должны вдохновлять или вписываться в нарратив о «преодолении недуга»).

Согласно этой идее политические, правозащитные, организационные, философские и стратегические вопросы должны находиться только в руках не-инвалидов, которые решат все за нас.

Инвалиды же нужны только для того, чтобы растрогать сердца и вызвать слезы своими вдохновляющими историями.

Поэтому в сообществах инвалидов совершенно обоснованно очень резко реагируют на слова «вдохновляющий» и все происходящие от него и близкие к нему, вроде «вдохновляет» и «мотивирует».

Это совершенно обоснованно!

Когда люди говорят, что я их «вдохновляю», чаще всего это далеко не комплимент.

Многие активисты и правозащитники, которые сами являются инвалидами и занимаются защитой прав инвалидов, терпеть не могут, когда их называют «вдохновляющими».

Я тоже это ненавижу.

Но все же огромное значение имеет контекст.

Если кто-то говорит, что его вдохновляют МОИ РАБОТЫ, это может означать, что мои работы заставили человека пересмотреть свои взгляды или лучше понять себя.

Такое заявление не эйблистское.

Но если кто-то говорит «ТЫ вдохновляешь…», это МОЖЕТ быть также и эйблистским обесцениванием и моих работ, и того, кем я являюсь.

Это может быть заявлением в стиле: «Божечки, ну надо же, а я и не думал, что инвалид может достичь того, чего достигли вы» или «то, что существуют инвалиды вроде тебя — это мимими как трогательно!»

Это может значить и «Ваши работы изменили мою жизнь».

Или: «Чтение

ваших текстов помогло мне лучше понять своего ребёнка, который недавно сообщил мне о своей трансгендерности. Так что благодаря вам я стала ему лучшей союзницей».

Или «Вы создали потрясающий проект, и мне нравится то, во что он перерос».

Последние заявления — не эйблизм.

Иногда слово «вдохновляющий» никак не связано с инвалидностью и с эйблистскими патерналистскими стереотипами об инвалидах.

Есть ли опыт использования этого слова, история, которая делает его не очень уместным в разговоре об инвалидности и инвалидах?

Конечно.

НО это слово далеко не всегда эйблистское и патерналистское, и в нем не всегда звучит снисхождение.

Контекст имеет огромное значение.

Намерение тоже – оно не всегда гарантирует успех, но иногда именно оно помогает понять и подобрать правильные слова.

Но контекст может быть похожим.

И он не способен полностью стереть историю и причинённый нам вред.

____
На русский язык переведено специально для проекта Нейроразнообразие в России.

V

Источник: Autistic Hoya Facebook

Предупреждение: Упоминание абьюза.

Простое напоминание:
Если у вас токсичная родня, склонная к насилию, манипуляциям и абьюзу, если они не раскаялись за весь тот вред, что вам причинили, вы уж точно не обязаны проводить с ними праздники!

Да, это так, и даже если они пытаются вдолбить вам ощущение, что вы должны быть им благодарны, или что вы им ещё что-то должны, или если они пытаются внушить вам, что вы плох_ая.

Даже если они вас когда-то поддерживали, вы все равно не обязаны проводить с ними праздники.

Вы не обязаны проводить с ними время, даже если у вас полно свободного от работы времени.

Продолжить чтение «Опасность некорректной репрезентации» →

Источник: Autistic Hoya Автор: Лидия X.Z. Браун
(Предупреждение: Текст может быть сложным для восприятия некоторым людям с алекситимией.
Кроме того, в тексте упоминается эйблизм, насилие, массовые убийства)

Сегодня сложно говорить, не говоря уже о том, чтобы писать.

Кажется, будто в груди ничего нет, и когда я дышу, я изо всех сил стараюсь не дрожать и не плакать. Я заставляю себя нормально разговаривать и писать последовательные предложения. Я одновременно жажду одиночества и компании, одновременно хочу, чтобы у меня появилось время все обдумать, и время для того, чтобы успокоиться. Легко давать быстрые, лаконичные ответы. Когда нечто подобное происходит, легко задавать одни и те же вопросы.

Сложно только… думать.

Усталость. Перегрузка. Больше никакой информации. Я просто взял_а и поглотила все, что могла ,настолько быстро, насколько мог_ла.

Это — эмоциональная атака. Все это, все стразу, безжалостное, захлестывающее, неотделенное — это все гремело во мне и сокрушало меня, тянуло меня вниз и не давало мне дышать. Я не мог_ла это осмыслить. Все это — смерть людей, ранения людей, страх, крики, попытки сбежать, невозможность самостоятельно что-то сделать, непонимание, что эти люди могли бы сделать, что они могут сделать. Тот, кто устроил массовую стрельбу. Его семья. Семьи жертв. Семьи выживших. Это неизбежно, от этого не уйти. Звуки их голосов смешались. Я напуган_а, и разочарован_а, и зл_а, и шокирован_а, и одинок_а, и пол_на скорби, и покорности, и отчаяния, и грусти, и благодарности, и ожидания, и тревоги, и волнения и боли. Здесь нет логики. Нет никакой холодной, дистанцированной объективности. Нет возможности вести интеллектуальный спор о политике, о религии и о деталях происшествия. Есть только это дикое ощущение в сердце.

Продолжить чтение «Я хочу только выть» →