О формировании культуры – моя перспектива.
Обычно изучение и знакомство с этносами и на разговорном уровне, и в учебных заведениях происходит в стиле: «У этого народа такая-то политическая система, он одевается в такую-то одежду, верит в такого-то бога, сочиняет такую-то музыку, живёт там-то, имеет такую-то историю, и т.д.» Данный материал легко оформить в доступном для большинства читателей виде, и изучать его зачастую бывает очень интересно.
Но на практике всё оказывается не так просто. Каждая культура имеет набор бессознательных убеждений, и наборов паттернов невербального поведения. И оттуда же берётся акцент. Ведь когда советский солдат на логически правильном английском языке, но с типичным русским произношением говорит: «Фор маза Раша!», по его акценту слушатель понимает, что его изначальная культура — русская. Во всяком случае, русский язык у него родной. А у многих аллистов «культура = язык».
Поэтому для многих работа над акцентом зачастую может являться одним из самых сложных и долгих этапов в изучении иностранного языка. И поэтому же возникло мнение, что, чтобы хорошо изучить язык, надо жить среди людей, говорящих на этом языке. А знаний, взятых из учебников, хотя в них можно найти практически все слова и правила, не достаточно, а нужно именно войти в психологический раппорт с живыми носителями языка. (Хотя, конечно, на практике бывает много исключений).
Представители некоторых культур опознаются по национальной одежде и/или физическим внешним признакам – например, японцев можно опознать по своеобразному разрезу глаз. Но в итоге конечное опознание и понимание происходит при общении, по невербальной коммуникации. Сюда можно отнести улыбку белого американца.
Если в русской семье с ранних лет воспитывается нейротипичный чернокожий ребенок, который с детства перенимает культуру родителей и людей, окружающих его, его невербальная коммуникация и язык будут, вероятнее всего, русскими. Да, при первом знакомстве, когда другой человек впервые его увидит, он может подумать, что его культура – это культура одной из африканских стран. Но после полноценного общения данный афрорусский уже будет на подсознательном уровне восприниматься, как русский, из-за его типично русской невербальной коммуникации, моделей поведения, особенностей общения и языкового произношения. Да, на поверхностном уровне его чёрная кожа может иметь значение, например, для расистских шуток, если ему не повезло жить среди расистов, но на глубинном уровне и выстраивании общения этот человек будет в итоге проидентифицирован как русский, ведь с ним действуют те же правила поведения и восприятия, что и с белыми русскими.
А теперь о проблеме неприятия самоидентификации аутиста окружающими его людьми.
Культуру и национальную идентичность ребёнок-аллист с детства копирует у родителей, а аутисту сделать это сложнее (либо вообще невозможно). Или он может не понимать, зачем это нужно, ведь аутисты часто пытаются найти всему смысл, и если не находят его – не делают. Довод: «Потому что все так делают» часто проходит с детьми-аллистами, а с аутистами – редко.
А если сюда добавить непреднамеренный эйблизм родителей и ближайшего окружения, проявляющийся в агрессивном давлении на аутиста, чтобы он принял культуру окружающих его, которое аутист чаще всего воспринимает следующим образом: «Я – аллист, круче тебя и всё знаю лучше тебя, и из-за того, что я – аллист, я могу тебе, аутисту, приказывать, а потому приказываю: принимай мою культуру и делай всё, как я тебе сказал, так надо, потому что я тебе так приказал, а не сделаешь – будешь нехорошим!», он может получить психотравму на эту тему, которая может привести к ярому протесту по отношению к культуре, которую ему навязывают, хотя, изначально культура нейтральна, а психологическую окраску имеют аллисты, которые давили на аутиста.
Продолжить чтение «Аркен Искалкин: «Об аутистах, имеющих культурную и/или национальную идентичность, не соответствующую идентичности людей, среди которых они живут»» →
(Гирлянда с разноцветными лампочками)
Нейроразнообразие 