Рубрика: Мифы и предрассудки

Автор: Айман Экфорд
«Большая часть аутичных персонажей похожа на совокупность критериев диагностики, а не на живых людей»
Неточная цитата одного из подписчиков закрытой англоязычной группы для аутистов


Представьте себе фильм о сорокалетней женщине, которая плачет из-за любой мелочи, носит исключительно розовую одежду, интересуется модой, обожает скакать на скакалке, играть в куклы и выпрашивать у своего бойфренда дорогие украшения. Весь сюжет фильма вертится вокруг идеи о том, что его героиня — женщина, и все (или почти все) остальные персонажи фильма являются мужчинами.
Думаю, мало кто воспринял бы подобную женскую репрезентацию всерьез.

Но именно на такую «женскую репрезентацию» похожа репрезентация аутичных людей во многих фильмах. В этом тексте я рассмотрю в качестве примера три фильма с довольно неплохой (по стандартам современного кинематографа), но при этом не очень удачной аутичной репрезентацией: «Моцарт и кит», «Адам» и «Меня зовут Кхан». Я выбрала именно эти фильмы, потому что репрезентация аутистов в них довольно похожа.

Итак, вот 4 основные проблемы этих фильмов.

1) Аутичные взрослые в них слишком похожи на аутичных детей.
— Вруша, вруша… как груша, — сказал взрослый Кхан своему пасынку в тяжелой жизненной ситуации, и это не выглядело как необычное дураченье — это было обычным поведением Кхана.
Во многом, манера поведения Кхана казалась мне понятной — но это поведение аутичного ребенка, а не взрослого человека. Чем-то он напомнил мне меня в детстве, но он не был похож ни на одного знакомого мне аутичного взрослого.

Инфантильность Адама из одноименного фильма часто подчеркивалась другими персонажами — и действительно, Адам был не очень похож на человека, который всю жизнь под руководством отца учился выглядеть «нормальным».

Люди с аутичной группы поддержки в фильме «Моцарт и кит» напоминают мне нечто среднее между группой аутичных детей и людьми, которых я видела в психоневрологическом интернате.
Большая часть знакомых мне аутичных взрослых (как в США, так и на постсоветском пространстве), ведет себя очень осторожно, чтобы не оскорбить окружающих. Если мотивы другого человека им понятны, они не станут его обижать, и любые оскорбления обычно являются результатом взаимного непонимания, а не наплевательского отношения к окружающим. Было бы очень странно, если бы они, как аутичные персонажи с группы поддержки, пытались бы заткнуть женщину, которая рассказывает о своей прибавке к зарплате, потому что их самих часто пытались заткнуть, когда они говорили на важные для них темы, и у многих из них есть денежные проблемы.
И они тем более не стали бы смеяться над девушкой, которая рассказывает, как ее изнасиловали, потому что большинство из них сами были жертвами различных видов насилия.
Но подобное поведение было бы объяснимо, если бы речь шла об аутичных детях, которые еще не понимают, что другие люди могут мыслить, или не понимают серьезность происходящих событий.

Так что многие «странности» аутичных персонажей заключаются не в том, что они аутичные, а в том, что аутичных взрослых показывают так, будто у них намного меньше знаний и опыта, чем должно быть у людей их возраста, которые жили в их условиях. Их поведение было бы объяснимо, если бы персонажи были детьми, либо если бы они жили в изоляции (никогда бы не интересовались другими людьми, не учились в школе, смотрели мало фильмов, практически ничего не читали и практически ни с кем не общались). Учитывая детское поведение и привычки многих персонажей, вероятнее первый вариант.

Продолжить чтение «Фильмы «Моцарт и кит», «Адам» и «Меня зовут Кхан». Часть 2. Репрезентация аутизма.» →

Автор: Айман Экфорд

____

Раньше я старалась строить отношения «несмотря на аутизм».

Мне было стыдно, когда я не могла понять социальные намеки и эмоции нейротипиков, но при этом я считала нормальным, что они никогда не могут угадать эмоции по моему лицу, и часто не понимают смысл моих слов.

Мне было стыдно, когда я не могла расслышать голос собеседника в шумном помещении, но при этом я спокойно принимала то, что другие люди винят меня в этой моей особенности, которую я не выбирала.

Я часто скрывала от людей свои взгляды, которые показались бы странными большинству моих знакомых.

Самое смешное заключается в том, что я смогла найти настоящих друзей и понимающее сообщество только после того, как перестала притворяться.

И именно неумение осознавать свои потребности и оценивать свои возможности больше всего навредили мне в отношениях с моей девушкой.

Но именно такое поведение навязывается аутичным детям, и считается желательным в массовой культуре. Аутичным людям внушают, что их могут принять только вопреки аутизму, то есть, вопреки тому, кем они являются. Подобные стереотипы хорошо показаны в популярных фильмах о семейных и романтических отношениях аутичных людей: таких как «Моцарт и кит», «Адам» и «Меня зовут Кхан».

I.

Сюжет фильма «Моцарт и кит» (название которого на русском языке иногда переводится как «Без ума от любви») вертится вокруг отношений аутичного парня и аутичной девушки. События этого фильма (как и двух следующих) показаны преимущественно с позиции аутичного парня.

Этот парень, Дональд, мечтает о романтических отношениях, но при этом ведет себя «слишком ненормально». И вдруг на группе поддержки для аутичных людей он знакомится с такой же странной девушкой Изабеллой, которая, как и он, любит животных. На группе она рассказывает о том, что стала жертвой изнасилования, и когда все члены группы начинают над ней смеяться, Дональд за нее заступается.

Начало, вроде бы, неплохое. У парня с девушкой похожий образ мышления, есть общие интересы, и они, вроде бы, с пониманием относятся к проблемам друг друга.

Но потом все становится гораздо хуже. Оказывается, двое аутичных людей готовы принимать друг друга только если они будут вести себя

менее аутично!

Несмотря на то, что оба они всю жизнь сталкивались с непониманием со стороны окружающих, они не пытаются выяснить потребности друг друга и учитывать их в своих отношениях.

Продолжить чтение «Фильмы «Моцарт и кит», «Адам» и «Меня зовут Кхан». Часть 1. Любовь несмотря на аутизм.» →

Автор: Айман Экфорд
Главный герой фильма Х + Y — аутичный математический гений Нейтан Эллис, с детства слышал о том, что он особенный.

• Ты как человек с суперсилой. У тебя есть необычные способности, а мы просто маглы, которые не могут тебя понять, — примерно это говорил Нейтану отец во время их последнего разговора.

На первый взгляд, это очень хороший подход. Особенно учитывая тот факт, что аутичным детям часто внушают, что они «хуже» нейротипичных, что их образ мышления неправильный, и что они должны стать неотличимыми от сверстников.
Поэтому многие российские сторонники «позитивного» подхода к аутизму, в разговорах об аутизме выделяют необычные способности некоторых аутичных людей, и рассказывают об известных людях, которые предположительно были аутистами.

• Да, у аутистов есть проблемы с социализацией, но они зачастую гениальны, и способны на потрясающие вещи, — так они рассказывают о нашей жизни.

Проблема заключается в том, что далеко не все аутичные люди являются гениями вроде Нейтана. И далеко не все аутичные люди, обладающие теми или иными талантами, хотят эти таланты развивать.

Нейтан является не единственным аутичным героем фильма. Другой аутичный парень, Люк, его знакомый по отборочному туру математической олимпиады, оказался не настолько удачливым.

Когда Люк провалил отборочный тур участников международной олимпиады, он стал резать себе вены.
Как он рассказывает Нейтану, он делал подобное не в первый раз. После диагностики ему, как и Нейтану, говорили о том, что он «особенный», и чтобы соответствовать этим представлениям и как-то компенсировать свою «неполноценность» в других областях, он усиленно занимается математикой, которая ему на самом деле не нравилась.
У Люка действительно был талант к математике, но если человек в чем-то талантлив, это не значит, что человек будет счастлив, занимаясь этим.
Как говорила моя девушка, у которой есть способности к рисованию, теоретически она могла бы зарабатывать рисованием, но это сделало бы ее очень несчастным человеком.

Но родители очень часто считают, что их «странный» ребенок обязан хоть чем-то оправдывать свои странности, что должно быть нечто, перевешивающее его ненормальность в глазах общества.

Продолжить чтение «Фильм Х + Y. Давайте поговорим о савантах» →

Сам факт того, что Поньё является рыбой, ставит под сомнение ее аутичность. Многие признаки ее аутичного поведения можно списать на то, что она всю жизнь выросла под водой, и поэтому, став человеком, не понимала социальные нормы человеческого общества.
Но здесь есть два примечания: во-первых, Поньё упорно изучала жизнь людей до того, как сама решила стать человеком, а во-вторых, некоторые аутичные черты были у нее с самого начала.

Итак, вот перечень аутичных черт Поньё:

• У нее крайне плохо развит механизм подражания, потому что:

а) Она является одним из немногих персонажей мультфильмов, которые совершенно не похожи на своих родителей.
Ее отец ненавидит людей за то, что они убивают рыб и портят экосистему океана, и Поньё выросла в условиях крайне мизонтропной пропаганды, но при этом она изучает жизнь людей и сама хочет стать человеком. Ей совершенно не от кого было перенять это желание.
Она смогла избежать рыбьей социализации, и культура людей ей гораздо ближе, чем культура ее родни.

б) Она показывает явную неприязнь к своему отцу, так и не усвоив культурную норму о том, что родителей надо уважать. Возможность выбирать образ жизни для нее важнее «традиционных семейных ценностей».

в) Она не копирует поведение других рыб и своих родителей, несмотря на то, что ее младшие «нейротипичные» братья и сестры часто копируют ее поведение. А это может указывать на разницу в нейротипах.
Даже в тех моментах, когда она повторяет действия мальчика Сацки, это скорее похоже на желание узнать что-то новое о земной жизни, чем на обычное подражание (ведь она копирует поведение друга, но при этом не копировала поведение отца).

• До встречи с человеческим другом Сацки у Поньё, похоже, не было друзей кроме братьев и сестер, которые ее намного младше. Учитывая, что Поньё превратилась в пятилетнюю девочку, маленьким рыбкам должно быть около 2-3 лет по человеческим меркам. Как и многие аутичным людям, ей интереснее и проще взаимодействовать с малышами, чем искать себе друзей среди ровесников.
• У нее есть очень сильные специальные интересы — суша и культура людей. Она готова часами наблюдать за людьми и кораблями, что является довольно странным поведением для обычного пятилетнего ребенка. И ни запреты отца, ни его античеловеческая пропаганда не могут отбить у нее этот интерес.
• Поньё не понимает, как другие люди воспринимают свою родню. Она не понимает беспокойство Сацки о матери, и когда его мать оказалась в опасности, продолжает вести себя так, словно ничего особенного не произошло.
• Она часто ведет себя неприемлемым образом. Например, может перескочить на чужой плот и поцеловать чужого младенца так, как она обычно целовала своих младших братьев и сестер, или ни с того, ни с сего начать рассказывать спасателям, что она ела сендвичи с ветчиной.
• Вместо того, чтобы хотеть попробовать новые блюда, она предпочитает все время есть ветчину.
• Когда она испытывает сильные эмоции, она начинает бегать.
• Она не понимает эмоций по лицам. Когда Сацки расплакался, она стала выспрашивать у него, почему у него из глаз течет вода.
• Ее модель психического срабатывает не всегда. Например, она явно не понимает, что в некоторых ситуациях к людям лучше не лезть, и не мешать им.
  Она не понимает, насколько странно выглядят ее магические способности в мире, где нет магии.
  Но при этом она понимает, что ее отец может не знать чего-то, что знает она, и просить братьев и сестер скрывать от отца свои вылазки на сушу.

Эта является одной из главных причин, по которым я сомневаюсь в ее аутичности. С другой стороны, она могла научиться на прошлом негативном опыте, потому что аутичные дети, как и любые другие люди, могут учиться.

Не думаю, что Хаяо Миядзаки намеренно создал аутичного персонажа. Но при этом Поньё кажется мне довольно похожей на многих аутичных девочек. Кроме того, мне ее образ близок еще и потому, что она, как и я, принадлежит не к той культуре, в которой ее воспитывали.

Часто люди боятся «плохих альтеров». Что же, в нашей системе их двое. И я один из них.
На самом деле, я не знаю, альтер ли я или условное «ядро» — не знаю кто появился раньше, я или Юкки, и было ли это раньше? Когда мы разделились? Когда нам было два, три года? Раньше?
Мог ли быть кто-то до нас? Теоретически это возможно. Почти все возможно, когда говорят о таком раннем возрасте.
Итак, я вполне могу быть альтером, а не ядром. Принял это. В принципе, какая разница, если я все равно существую, и пробыл в этом теле почти 25 лет?
Мой опыт реален, мое мышление реально в любом случае.

Но проблема в том что я для нашей системы я один из агрессоров, из тех, кого называют persecutor alter.
Я постоянно кричу внутри головы, что у нас ничего не выходит, мы недостаточно хорошие. Так что другим приходилось меня успокаивать ещё до того, как я понял, что у меня есть альтеры.
Когда я понял, мне почему-то легче отпускать колкости в адрес других альтеров и шутить шуточки про нас, чем просто спокойно принять что мы система.
Я был тем, у кого было больше суицидальных наклонностей.
Я был тем, кто пытался утащить других в Сирию: для этого, конечно, меня очень долго доводили исламофобией и ощущением что в этой жизни мне ждать нечего и мне лучше стать шахидом. Если бы не отец, верящий в «священную войну» против мусульман-суннитов, не мать, которая стала вести себя так что меня боится, не исламофобия «прогрессивных» активистов и общества в целом ничего бы этого не было. Да и вообще, На самом деле это было больше навязчивые мысли чем намерения, но (а возможно и «потому что») других в системе я не на шутку перепугал. Не знаю, разделял ли кто-то мое стремление к джихаду, ибо я не знаю всех.
Но я точно знаю что Юкки был против этого, и что Вер.Б.А. врывалась в кофронт для того, чтобы пичкать меня своими православными идеями.
И вот что интересно — я хост, тот кто фронтит больше всех, и вроде бы я должен внушать большее намерение.
Но ни один из известных мне альтеров не думал о том чтобы свалить «джихадить».
И именно система смогла уравновесить подобные мои намерения. У меня от исламофобии могла «поехать крыша» так чтобы я «любил смерть больше, чем жизнь», но другие в системе даже временно ослабили НАУЧНУЮ (то есть безобидную) часть моего увлечения Ближним Востоком. Для перестраховки. То есть на моем опыте все как раз наоборот — можно представить что один человек решится на «безумие». Но вот сделать это когда вас в голове скажем пятеро личностей совершить безумный поступок так же сложно, как сделать это в присутствии любых других пятерых человек знающих твои намерения — и которым эти намерения могут навредить.
Системы созданы для выживания — это защитный механизм, поэтому собственно система и должна предотвращать все что может быть саморазрушительным.

Интересно, что альтеры и правда могут быть опасны для окружающих. Но уж точно не опаснее чем любой другой человек. И обычно наиболее «опасен» для окружающих тот альтер, который больше вредит системе. В нашем случае я и Вер.Б.А. Потому что пока мы вредим себе и другим внутри мы случайно можем кого-то «задеть».
Вер.Б.А. отличалась наплевательским отношением к чужим границам. Она творила такую дичь в кокншиусе со мной, что некоторые вещи мне просто страшно и небезопасно описывать. Знает только психотерапевт и очень близкие друзья.
Скажу только про материальную часть вопроса.
Именно ее «голос» убедил меня подавать на американскую визу — вероятность получения которой была равна нулю. Итог — минус дофига тысяч рублей. Фактически чужих — близкого человека, который вложился в эту авантюру.
Потому что Бог поможет, надо на него положиться.
Долги — ее особый конёк. Ведь «Боженька поможет заработать», «если надеяться и молится, все будет». Она задалбывала меня тем, что я проклята и неправильна, если не полагаюсь на Господа. Что я всегда буду неудачницей. Что я буду нищей если вот я не положусь на Бога в денежных вопросах. Что я должна быть как Джон Девисон Рокфеллер, верящий что богатство дал ему Господь… и так далее, и тому подобное.
В итоге — долги, долги, долги… которые потом пришлось выплачивать очень долго. Выплачивать их она тоже пыталась мне помешать.
Кроме того, она помогала мне «забыть» ключи и уйти куда-то бродить в незнакомом городе, потеряться и забыть о других людях которым может быть нужен ключ. Зачем? Чтобы меня наказать.
Она мешала мне выполнять работу по дому чтобы доказать что мы никто без наших абьюзивных родителей.
Она хваталась за металлические прутья духовки…
Она… думаю я уже достаточно про неё рассказала. Про ее темную сторону, так сказать. Самое абсурдное, что эта темная сторона самая «светлая» с точки зрения религиозного общества, в котором мы веровали.
Все вот это вот, вредящее мне и окружающим делалось всегда ради того, чтобы она могла почувствовать, что она хорошая и праведная, что мы не умрем после смерти, что мы не грешны и не прокляты.
Чо-то напоминает, не так ли?
Меня в «исламский период». Интересно, что я обозначил Вер.Б.А. как «агрессора» сразу когда понял что мы система, но ещё не обозначив так себя. В принципе, мы очень похожи. И опять же, с ней «подействовало» то, что в свое время подействовало со мной. Только на этот раз вмешалась я, чтобы не позволить ей вредить мне, системе и окружающим.
Многие спрашивали, как я потерял веру в Бога?
Опыт был настолько странный что я не мог его описать пока не понял про множественность.
Вот примерно так это и произошло. Вер.Б.А. вытворяла всевозможную дичь в коконшиусе (что я списывал на «внутренний голос»), нам Бог не помогал разумеется и я тупо устал верить. Перестал слушать ее — ту, на ком больше всего держалась наша вера. Потом почувствовал, что больше не могу.
Я потерял веру. Она нет. Но моей потери веры — и религиозного фанатизма — было достаточно.
Кстати, так мы и обратились к психотерапевту. И теперь уже работаем над тем, чтобы не слушать Вер.Б.А. а прислушиваться к ней, чтобы помочь Вер.Б.А. избавится от того страха, что лежал в основе ее действий.

Так, о чем это я?
О том, что снова альтер оказался защитой системы — а вместе с этим и окружающих — от другого альтера.

***

На самом деле множественные люди чаще становятся жертвами насилия чем агрессорами, потому что люди с менталками и нейроотличиями в принципе уязвимы.
Потому что «нормальные» люди верят, что мы опасны и действуют на опережение.
Потому что многие множественные стали такими из-за опыта насилия в раннем детстве, а люди с опытом насилия в детстве чаще попадают в абьюзивные отношения.
Но конечно же точно так же как любой рандомный человек на улице может оказаться агрессором, агрессором может оказаться и система. Точнее один из альтеров — обычно агрессор, или тот в кого «вытеснялась» агрессия. Или самый фанатичный. Или доведённый до отчаяния защитник.
Но, повторяю, вероятность меньше чем если это будет случайный прохожий.
И даже если у кого-то есть подобный альтер, прежде чем он сможет сделать хоть что-то ему надо будет пройти через «защитные барьеры» системы. И если уж они такие сильные у меня — когда у меня никто не может перехватить «руль» надолго — то что уж говорить о людях с очень сильной диссоциацией и с альтерами, способными «захватить» контроль именно и прежде всего для защиты системы?

Продолжить чтение «Айман Экфорд. О плохих альтерах» →

Истории об «агрессивных людях с раздвоением личности» напоминают старый забытый сюжет о «жи*ах, использующих кровь младенцев для изготовления мацы». И то, и другое — опасный стереотип, основанный на культурных мифах.
Кровавый навет на евреев был основан на средневековом «фольклоре», а стереотип об «опасных множественных» — да и вообще об опасных нейроотличных людях, скажем об опасных аутистах — основан на современном «фольклоре», на фильмах и массовой культуре.
Но и у кровавого навета, и у стереотипа об опасных множественных нет основания, но есть последствия.
На людей нападают и их ограничивают в правах из-за ложных обвинений по отношению к их социальной группе.
Вопрос, что делать?
Я уже писал на эту тему, когда речь заходила о стереотипах про «опасных аутистов», проводя то же сравнение с кровавым наветом.
Мне нравится подход Заефа Жаботинского к этому вопросу. В своём тексте «вместо апологии» он не стал доказывать в сотый раз что евреи в принципе никогда не употребляют человеческую кровь. Он задал вопрос — а что, если?
Проще говорят, вот что если несмотря на все запреты иудаизма какой-нибудь Моше-Довид создаст секточку и убьёт кого-то «ритуально»? Сделает ли это всех евреев виноватыми? Нет.
Будет ли это значить, что все еврее должны оправдываться за одного Моше-Довида?
Во времена Жаботинского это было ещё непонятно, но в XXI веке мы понимаем, что конечно же нет!
Ведь как верно подметил Жаботинский, когда конкретные русские убивали еврейских младенцев во время погрома, никто не требовал извинений от всех русских мира.

Среди множественных людей наверняка есть те кто склонен к насилию. Их должно быть очень мало по сравнению со склонными к насилию нейротипиками, но они есть.
Делает ли история какого-то Билли Миллигна всех людей с множественностью насильниками?
Не больше, чем преступление Соколова делает всех профессоров истории убийцами.

Меньшинства часто попадают в одну и ту же ловушку — пытаются доказать что они поголовно милые и добрые, но это бы значило что им не свойственна обычная человеческая природа.
Меньшинства пытаются доказать что они не опасны — хотя опасным может быть человек из абсолютно любой социальной группы (не считая младенцев и людей с очень тяжёлой инвалидностью).
Меньшинства пытаются приносить коллективные извинения за преступления, которые они не совершали. Большинство же никогда не извиняется за действия представителя большинства.

Не важно, идёт ли речь о евреях, мусульманах, чернокожих, аутистах, людях с менталками, множественных системах — одна и та же ошибка.
Эта готовность оправдываться в том, в чем привилегированные люди никогда не будут оправдываться даже если у них больше причин для оправдания.

У любой группы есть, как выразился Жаботинский, «право на мерзавцев».
И у любого человека есть право не отвечать на коллективные обвинения.