В прошлой заметке я писала о схожести нейрологической и культурной пропасти на примере личных отношений. На этот раз я хочу обратить внимание на отношения деловые. В книге «Дипломатия» бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер упоминает, как тщательно он и другие дипломаты готовились к встречам с иностранными делегациями, какое внимание уделялось их традициям, менталитету и даже подбору корректных слов. Все это часть дипломатической традиции – в книге информация об этом мелькает постоянно, этот подход воспринимается как нечто само собой разумеющееся.
Дэвид Рокфеллер описывает в своих мемуарах похожую систему. Как генеральный директор банка, открывающий отделения своего банка в других странах, он был вынужден работать с иностранцами, и всегда старался уделять внимание культурным особенностям своих партнеров.
И, наконец, в последнее время появляется все больше статей о пользе расового и культурного разнообразия в частных компаниях. Именно о разнообразии, а не о принудительной интеграции и инкультурации. И активисты, и предприниматели пишу о том, что людям удобнее работать, когда у них нет необходимости мимикрировать под доминирующую культуру, и они могут сосредоточиться на своей главной задаче.
Так почему создание комнаты для молитв более обоснованное требование, чем создание «тихой комнаты» для тех, у кого бывает сенсорная перегрузка?
Почему выучить «правильное» приветствие для иностранного коллеги проще, чем отказаться от светских бесед, если вы знаете, что ваш аутичный партнер их не переносит?
Почему использование услуг переводчика более странно чем использование альтернативной коммуникации?
Почему можно разрешить служащим носить хиджабы, но нельзя разрешить носить наушники?
Почему «я не могу ходить в этом костюме из-за сенсорных особенностей» более странно, чем «мне не позволяют это надеть мои традиции»?
Этот список можно продолжить. Но не думаю, что в этом есть смысл. Гораздо важнее понять, что эйблизм — одна из форм ксенофобии. И что проблемы «культурной пропасти» во многом очень похожи на проблемы «нейрологической пропасти». К счастью, в последнее столетие наше общество становится все более мультикультуралистским, и люди все чаще понимают, что взаимодействие с другими культурами может быть выгодно и интересно.
Остается надеяться, что в будущем люди научатся ценить нейрологические отличия, так же, как и культурные, и начнут относиться к ним с тем же уважением.
Нейроразнообразие 