Мои потребности не являются «особыми»

Источник: Michelle Sutton Writes
Автор: Мишель Сеттон

Вы слышали разговоры о людях с «особыми потребностями»? Вас достали комментарии о том, что ребенок с «особыми потребностями» является «даром», который делает вас «более сильным и хорошим человеком», и что, несмотря на то, что быть родителем такого ребенка «очень тяжело», это «того стоит»?

А как насчет разговоров о том, что поддержка взрослых с «особыми потребностями» делает людей «героями», и что, оказывая эту поддержку, люди становятся «лучше» и «терпеливее»?

Лично меня эти разговоры достали. Я прямо называю их фуфлом. Потому что это ложь.

Я понимаю, что люди, возможно, хотят быть более вежливыми, говоря об «особых потребностях», а не прямо объявляя об инвалидности. Думаю, они считают, что отказ от слова «инвалид» является признаком интеллигентности и доброго отношения. Опять- таки, это фигня.

Давайте поговорим о моих очках. Я ношу их, потому что без них я не могу нормально видеть. Мне нельзя без них водить машину. Если я их не надену, я не смогу четко видеть и судить о расстоянии до объекта, который ко мне приближается, и понять, с какой скоростью он это делает, и как надо двигаться мне. В нашем обществе это является инвалидностью, потому что из-за этого мне приходится маневрировать между быстро двигающимися двухтонновыми громадинами, и это опасно. Когда я надеваю очки, опасность снижается. И я не знаю людей, которые думают, что моя потребность в очках при вождении является «особой», и даже тех, кто уделял бы ей какое-то особое значение. Возможно, дело в том, что я сама могу позаботиться об этой потребности, и она не кажется им чем-то неудобным.

А теперь давайте поговорим о моих проблемах с устной речью. Мне очень сложно устно говорить о чем либо важном. Мой мозг обрабатывает язык таким образом, что мне нужно время на то, чтобы его обдумать и обработать. И если происходит конфликт, или в ходе разговора случается нечто стрессовое, этот процесс замедляется. Я могу потерять способность формулировать сложные мысли, и могу согласиться с чем-то, с чем я не согласна, или делать что-то, что я не хочу делать, просто чтобы окончить разговор, и уйти куда-то, где я смогу отдохнуть и отключиться. Это может быть опасно. Это, безусловно, неудобно, и меня это расстраивает. Если мне нужно провести важную беседу по email, в любом формате электронных и текстовых сообщений, и я смогу отвечать на вопросы в свободное время (насколько это возможно), человек, с которым я разговариваю, будет получать продуманные и честные ответы. К сожалению, многие люди явно предпочитают общаться в устной форме, и поэтому, говоря о своих потребностях, я ожидаю (причем, основываясь на своем опыте), критику и сопротивление. И, когда я прошу об использовании письменной коммуникации, мои запросы зачастую игнорируются. Это ставит меня в невыгодное положение. Это инвалидность. И в этом ничего «особенного».

Мне необходимы очки и возможность увеличить время, отведенное для обработки информации. Эти вещи помогают мне прожить свою жизнь наиболее полноценно и безопасно, и принимать участие в тех сферах жизни, в которых свободно могут принимать участие люди без этих потребностей. Потребность в этих вещах обусловлена физическими особенностями моего тела, и потому, что из-за особенностей нашего общества я не могу заниматься тем, чем мне надо, если эти потребности не будут удовлетворены.

Мои потребности не являются «особыми». Мне нужна эта дополнительная помощь из-за моей инвалидности. И если вы будете выделять эту помощь как «особую», тем самым вы не измените фактов. Наоборот, это укрепит стигму, окружающую инвалидность, и увеличит вероятность того, что мои потребности не будут удовлетворены, потому что меня будут считать «неправильной» и «неполноценной».

Очень часто слова об «особых потребностях» служат прелюдией к заявлениям о том, что для решения проблем инвалидов «просто нет ресурсов», и поэтому инвалидам придется «научиться справляться со своими проблемами самостоятельно» и «развивать свои навыки», чтобы они могли «вписаться в общество» и «обрести возможность устроиться на работу и завести друзей». Это является триггером для многих инвалидов, и заставляет их сдаваться и отказываться от поисков решения, как только они слышат о «специальных потребностях». Хотя на самом деле решение их проблемы существует, и это решение основано на уважении к правам инвалидов, и на признании факта, что для того, чтобы жизнь человека ценили, ему не надо меняться и вписываться в нереалистичные ожидания и произвольные нормы существования общества.

У всех людей есть свои потребности. Когда эти потребности удовлетворены, люди могут нормально жить. И всем людям время от времени нужна помощь в удовлетворении их потребностей. Люди в обществе делятся друг с другом идеями, пространством и ресурсами. Но при этом помощь неинвалиду не воспринимается обществом как нечто героическое и прекрасное. Она даже не воспринимается как проявление терпения. Она воспринимается исключительно как часть обычной общественной жизни.

Почему мы по-другому относимся к оказанию помощи инвалидам? Почему потребности инвалидов оцениваются иначе, чем аналогичные потребности неинвалидов?

Мои потребности не являются «особыми».

Если бы люди говорили о том, что: «взаимоотношения с другим человеком могут быть даром…. Мы становимся сильнее и лучше, когда учимся делить пространство с другими людьми, уважая их потребности и права… жизнь в обществе является тяжелой, но при этом важной», я бы с этим согласилась.

Но когда подобный дискурс используется исключительно по отношению к инвалидам, когда считается, что остальное общество становится лучше, когда оно поддерживает наши потребности, которые почему-то выделяют как нечто отдельное и особенное? Нет, с подобным надо покончить.

Мои потребности не являются особенными. Мои потребности – это просто мои потребности, и я имею те же права на удовлетворение этих потребностей, что и другие люди.