Источник: Just Being Me…Who Needs «Normalcy» Anyway?
Все вы видели подобные штуки. Видео, статьи и посты о том, как ужасны социальные сети, и как важно из них вылезать, чтобы общаться с «реальными людьми» в «реальном мире». На них можно наткнуться в любое время года, но особенно часто они встречаются сейчас, в новогодний период, потому что сейчас принято писать посты на тему: «Новый год, новый ты».
Думаю, в подобных постах тоже есть разумные идеи. Если на то есть желание и возможности, то личностное общение с людьми может быть очень полезным. Я не говорю, что общение в социальных сетях должно полностью заменить общение «в живую». И не отрицаю, что иногда может быть полезно сделать перерыв, и какое-то время не заходить в социальные сети, или снизить количество проводимого в интернете времени.
Я говорю только, что подобные статьи обычно написаны с крайне необъективной, нейротипико-центричной позиции, и поэтому зачастую они оказываются очень необъективными и эйблистскими.
Позвольте объяснить, что я имею в виду.
Давайте отмотаем время до 80-90-х годов. Тогда еще не было социальных сетей, но уже была маленькая девочка с коричневой кожей. Так как ни один учитель не мог выговорить имя «Мореника», ее все стали звать «Никки» (все мои старые друзья по-прежнему меня так и зовут, и это абсолютно нормально). Даже в детстве ей было проще писать, чем говорить. С младших классов до окончания школы она часто попадала во всякие передряги, потому что постоянно писала и передавала друзьям записки. Записки – довольно странный способ общения, но только так она могла поделиться тем, о чем она хотела рассказать.
Она не могла свободно выражать свои мысли словами, потому что на то, чтобы формулировать мысли устно, уходило слишком много психической энергии, хотя все вокруг считали ее очень хорошим оратором (особенно когда ей надо было участвовать в дебатах). Самые лучшие идеи приходили ей в голову, когда перед ней лежали бумага и ручка. Это касалось и общения, и учебы – ее письменные работы были намного лучше устных докладов. Она была недиагностированной аутисткой с гиперлексией, довольно одаренной в вопросах аргументации, но при этом она думала (и иногда говорила), что ее настоящим «родным языком» был письменный язык.
Она не «ненавидела быть среди людей». На самом деле, ей нравились люди. Но с ними было непросто. Она была одновременно интровертом и любительницей общения. Никто не знал о ее секрете, о панике, которая охватывала ее, когда ей приходилось находиться среди толпы, на вечеринках и даже когда она находилась в не очень больших группах людей. Она хорошо умела это скрывать. Но иногда это прорывалось наружу. Подобное случалось как в детстве и подростковом возрасте, так и когда она стала взрослой. Например, в старшем подростковом возрасте и тогда, когда ей было около двадцати, она зачастую становилась слишком эмоциональной после ночи, проведенной в клубе с друзьями (или когда ей несколько часов приходилось общаться, находясь в толпе). Доходило до того, что ее раздражала какая-то ерунда, она со всеми ругалась, в буквальном смысле выпрыгивала из автомобиля и пыталась дойти до дома пешком. Ее друзья пытались помочь ей пережить эти вспышки, но они не понимали их причину. Она их тоже до конца не понимала. Она просто чувствовала себя в ловушке, и понимала, что она выберется из нее только с помощью ходьбы, только если она выберется из машины. Только так она сможет очистить свой разум, снова начать себя контролировать, и отдохнуть от людей. Несмотря на то, что это были люди, которых она любила, иногда их было слишком много.
Это может показаться странным, но это история реального человека – и этот человек я. Перематывая время вперед, можно заметить много подобных сценариев. Возможно, это было не так драматично, как когда я в три часа ночи выпрыгивала из автомобиля и пыталась добраться по темноте до дома, расхаживая в коротких шортах и на высоких каблуках, но от этого тоже было немало проблем. Например, мне пришлось выпрашивать и оплачивать комнату на одного человека в колледже, для того, чтобы иметь хоть какое—то личное пространство. Я работала во время обеденных перерывов, для того, чтобы не общаться с сослуживцами во время ланча. Я часто отказывалась идти на вечеринки и на другие интересные мероприятия из-за усталости. И так далее, и тому подобное. Для того, чтобы нормально функционировать, мне нужны перерывы в общении и личное пространство, и я чувствовала это, даже когда не понимала причину этого, и не знала, как этого добиться. Общение забирает слишком много сил. Мне нравится общаться, но я должна быть готовой к общению, и у меня должна быть возможность от него отдохнуть.
Но не все виды социального взаимодействия одинаковы. В разных ситуациях я действую по-разному, и разные ситуации по-разному на меня влияют. Моими специальными интересами являются преподавание, адвокация и социальная справедливость, и когда мое общение связано с этими вопросами, я великолепна. Неважно, говорю я с кем-то один на один, или я вынуждена выступать перед сотнями людей, я чувствую лишь секундное волнение, а потом все просто идеально. Когда я говорю о том, что мне нравится, и делаю то, что мне нравится, я нахожусь на своей территории. Когда я преподаю или занимаюсь активизмом, я не испытываю социальной тревожности, потому что я полностью поглощена тем, что я делаю. В такие моменты то, что считается «патологией» — персеверации, поглощенность деталями, повышенное внимание, многословие, атипичные просодии, хорошая память, даже повышенная чувствительность и другие подобные вещи – все это превращается в мои сильные стороны. Это дар, а не слабости. Эти особенности и есть я. Это реально, красиво и правильно.
Однако та самая женщина (т.е. я), которая прекрасно и без какого-либо страха выступает перед ведущими учеными мира, государственными чиновниками и знаменитостями… эта самая женщина вынуждена пятнадцать минут молиться в машине и стараться нормализовать дыхание, прежде чем пойти волонтерить в школу, в которой учатся ее дети (о, эти ужасные светские беседы), или прежде чем позвонить старому другу (гораздо проще написать текстовое сообщение).
Это люди, которых я люблю, и да, подобные вещи для меня слишком сложные. И все становится еще сложнее, если я вынуждена общаться с теми, кого я не знаю, или кого я не люблю.
Когда я пишу, подобных проблем не возникает. Я полностью свободна. Например, мне было бы крайне сложно объяснить в устной форме то, что я пишу в этом посте. Но когда мои пальцы касаются клавиатуры, экрана или любого другого печатного устройства, я могу полностью раскрыть себя. Я свободна. Это не значит, что в «реальности» я ненастоящая… нет. Просто «в реальности» я менее выразительная, мне сложнее общаться, сложнее себя раскрыть. Это все равно, что говорить на иностранном языке. Вы можете двадцать лет жить в чужой стране, и уже очень хорошо знать ее язык, но, вероятно, он никогда не станет для вас таким же простым и удобным, как ваш родной язык. Вы можете хорошо освоить второй язык, но родной язык вы будете знать лучше.
Конечно, социальное взаимодействие является частью нашей жизни, и его нельзя полностью избежать (да и не стоит этого делать). Даже те, кому сложно общаться, все равно иногда вынуждены это делать. Я уже много лет регулярно общаюсь с людьми, и это нормально. Были годы, когда общаться было проще, а были – когда сложнее, но это всегда было в пределах моей нормы. Но потом произошло нечто изменившее динамику моей жизни. Если бы мне пришлось придумать название для книги своей жизни, я бы назвала ее: «шесть детей за шесть лет: случайная семья». Моя семья растет по экспоненте, она выросла за крайне короткий период времени, и это самая лучшая «случайность», которая могла со мной произойти. Когда-то, (кажется, что это было в другой жизни), я всерьез столкнулась с перспективой того, что я вообще никогда не смогу стать матерью; сейчас же «моя чаша полна». У меня большая, громкая, любящая нейроотличная семья, и я не хотела бы ничего менять. Мои родные – повелители моего сердца. Они – это мой мир.
Но.
У них есть свои потребности. Много потребностей. Им нужна поддержка. Одобрение. Забота. Наставничество. Любовь. И надо, чтобы за ними кто-то присматривал. Им нужно много моих сил и времени, и я готова им все это дать. Но иногда у меня просто не остается сил для других людей. Не в плохом смысле – я хочу помогать и стараюсь сделать для других все как можно лучше. Но семья имеет для меня первостепенное значение, она для меня важнее, чем что-либо и кто-либо еще. Ребенок заболел как раз перед встречей выпускников моей школы? Всем удачно провести время, но я остаюсь дома. Марш против СПИДа организован во время важной международной конференции? Что же, у меня в семье есть больные СПИДом, и я пораньше уезжаю с конференции, лечу домой и иду на марш вместе со своими людьми. Меня пригласили на классный концерт, но прежде чем я вышла из дома, у одного из моих детей начался мелтдаун/паническая атака/припадок? Я прошу друга пойти на концерт вместо меня. Подобное происходит нерегулярно, но в жизни бывает всякое. И если у вас такая же большая семья, как и у меня, у вас тоже могут случаться подобные вещи. И когда подобное происходит в моей семье, я без сожаления и колебаний знаю, где я должна быть – и я буду со своей семьей.
А иногда все в порядке. Бывают удивительно спокойные дни (точнее настолько спокойные, насколько они могут быть у нас спокойными). В эти дни никто не загружен работой, и не происходит ничего особо хаотичного и катастрофического. Много дней, наполненных счастьем, весельем и приятными воспоминаниями. Слава Богу, хороших дней больше, чем плохих. Но даже в такие дни мои эмоциональные, психические и физические возможности, как и силы, которые я могу тратить на общение – так вот, они не безграничны. Вы можете заметить, что я могу избегать «очного» общения даже в дни, когда небо не падает на землю, и я все время улыбаюсь. Потому что даже в хорошие дни мне приходится тратить по четыре часа в день (а то и больше), развозя детей в школы и забирая их со школ. Даже в такие дни я иногда бываю вынуждена участвовать в телефонной конференции. Мне, вероятно, все равно придется делать то, что отбирает у меня ложки. Так что даже в хорошие дни, когда я слышу очередной телефонный звонок, я могу (не просто «могу», а «вынуждена») отправить его в голосовую почту, которую я практически никогда не проверяю. В хорошие дни я все равно могу откладывать проверку текстов или электронных сообщений. Просто потому что силы, которые нужны для взаимодействия с людьми, не безграничны. У меня есть ограниченное количество ложек на общение, и большая часть этих ложек зарезервирована для членов моей семьи. Другим достается лишь остаток.
Итак… все это усложняет общение в режиме «реального мира». Более того, когда я несколько лет назад усыновила своих сыновей, примерно через месяц после усыновления один из них спросил:
— Мама, у тебя вообще есть друзья? Что-то никто из них не приходит к нам в гости.
Ха!
Вскоре случилось кое-что невероятное. Это были одни из самых невероятных вещей в моей жизни.
1) У меня появилось больше свободного времени для общения и активизма, потому что все мои дети пошли в школу (даже самый младший из них, благодаря специальной подготовительной группе для детей с инвалидностью, в которую берут детей, которым еще даже нет трех лет, если они соответствуют определенным критериям).
2) У нас появились сотовые телефоны, в которых можно хранить огромное количество данных.
3) Один из моих очень хороших друзей убедил меня не игнорировать одно из чудес 21 века и использовать социальные сети, которые я так долго и целенаправленно избегала.
И моя жизнь изменилась.
У меня появилось больше активистских возможностей, потому что для того, чтобы заниматься активизмом, мне больше не надо общаться с людьми лично. У меня теперь есть доступ к огромному количеству новой информации, и к новым людям. Я могу общаться в интернете. Та самая социализация, которая всегда была для меня сложной, теперь практически безболезненная. Новый вид общения контролируемый и безопасный, мне не приходится следить за тем, куда я должна смотреть во время разговора, насколько громко или тихо я должна говорить, когда можно смеяться, а когда нет, когда можно жестикулировать, а когда нет, как поддерживать контакт глазами, надо ли мне стимить, или стимминг надо подавлять, и т.д. и т.п. А в случае, если я устала, или если мне надо срочно что-то сделать, кому-то помочь или куда-то пойти, я могу просто выйти из интернета, а потом вернуться к общению. Это просто здорово!
После этого мне стало легче даваться межличностное общение, потому что во время этого общения я стала испытывать меньше стресса. Моя жизнь в целом стала менее стрессовой.
Я познакомилась с ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМИ людьми, для которых очень важны эти «поддельные» социальные сети. Это люди, за которых я сражалась. Люди, которые сражались за меня. Люди, которых я с радостью поддерживала, если они во мне нуждались, и которые делали то же самое для меня. Люди, которых я бы, по самым разным причинам, никогда не встретила в «IRL» (in «real life», в реальной жизни). Более того, эти самые «поддельные» социальные сети позволили мне с другой стороны увидеть тех, кого я знала в реальной жизни, и общение с ними в интернете помогло мне общаться с ними лично.
Я признаю, что здесь не все радуги и бабочки. Я сталкивалась с драматическими событиями, с травлей, и с разными довольно неприятными вещами. В социальных сетях, точно так же, как в «IRL,» есть много плохого, и много хорошего. Я и не притворяюсь, что там все прекрасно и замечательно.
Но «неидеально» не значит «плохо». Или ненормально. Или поддельно. В интернете я – это я. Я не придумываю несуществующую личность, не стараюсь казаться важной, богатой и совершенной. Я – это просто я.
И все посты а-ля: «общайтесь с реальными людьми» для меня оскорбительны. Я – реальный человек. Я — РЕАЛЬНЫЙ человек. По самым разным причинам для меня, зачастую, невозможно и нежелательно находиться среди «реальных» людей. Интернет облегчает общение и позволяет мне общаться с теми, с кем я не смогла бы общаться «в реальном мире». Несправедливо утверждать, что люди вроде меня, которым легче общаться в интернете, являются ненастоящими или поверхностными, или что мы обворовываем сами себя просто потому, что нам удобнее общаться нетипичным образом.
Мне проще так общаться, потому что я аутистка, потому что я занятой человек, и потому что я мать большого семейства, у многих членов которого есть инвалидность, и им нужны мое время и моя поддержка. И еще потому, что общение в социальных сетях приносит мне гораздо меньше стресса. Некоторым людям проще общаться по интернету из-за географических особенностей проживания, из-за физической/интеллектуальной/психической инвалидности и по другим самым разным причинам.
Мы уважаем право людей на светские беседы, на постоянное нахождение среди других людей и на возможность социализироваться любым удобным для них способом. Пожалуйста, уважайте право таких, как я, социализироваться удобным для нас способом.
Всем спасибо за понимание. Увидимся на Twitter!
Нейроразнообразие 