(Примечание: Написанное в данной статье является исключительно описанием личного опыта автора, который может совпадать с опытом других аутичных людей, но при этом не является отражением опыта всех аутичных людей)
Часто говорят, что аутистам не интересна художественная литература или игровое кино, потому что там все придуманное, ненастоящее, а у нас недостаточно хорошо развито воображение. Что ж, тогда я очередное доказательство того, что все аутисты разные: у меня проблем с пониманием выдуманных историй не было никогда, и читать я любил с самого детства. Однако воображение, наверное, тоже бывает разное, и у меня всегда были трудности с тем, чтобы представлять себе нереальные ситуации другого рода – те, в которых главное действующее лицо я сам.
Многим аутистам вообще свойственна боязнь всего нового и незнакомого, поэтому специалисты часто советуют подробно рассказывать, «что день грядущий нам готовит». Однако мне это мало помогает, потому что если раньше у меня подобного опыта не было, я все равно не смогу представить себе, как это будет со мной, и подготовиться. Это проявляется и в малых вещах – например, когда я первый раз иду к другу на день рождения, и в более масштабных. Например, я очень отчетливо помню, что все школьные годы совершенно не представлял себе, что будет после выпускного. И хотя я учился на отлично и готовился к поступлению в университет – ходил на подготовительные курсы, выбирал вуз и факультет – на самом деле я ни к чему не «готовился» в буквальном смысле этого слова. Это был один большой спектакль. По большому счету, я просто не верил, что школа когда-нибудь кончится.
При этом я, конечно, имел представление об учебе в университете – что-то рассказывали родители, что-то видел в кино. Кстати, классе в девятом я прочитал роман Стивена Кинга «Сердца в Атлантиде», в значительной части которого действие происходит на первом курсе университета. И я видел этот университет как наяву – общежитие, в котором слушали пластинки и резались в карты, столовая, где подрабатывали герои, тропинки между корпусами, которые зимой покрывались льдом. Я переживал за персонажей, пропускал через себя их радости и печали – первая любовь, первая антивоенная демонстрация (действие происходит в шестидесятых, во время Вьетнамской войны), заваленные зачеты и перспектива вылететь из универа прямиком во вьетнамские джунгли. Так что, возможно, я знал об университетской жизни (с поправкой на время и страну) даже больше, чем многие из моих одноклассников. Дело было в другом – я не мог представить в ней себя. Это была увлекательная параллельная жизнь, и даже то, что я в чем-то идентифицировал себя с главным героем, не помогало ни капли. Литература – не важно, фантастика или реалистичная проза – рассказывала истории, которые я мог представить, мог разыгрывать в голове, видя себя на месте героев, но как актер, который скажет положенные реплики, а потом закроет книгу и вернется к своей жизни и своей личности. Университет: скучные лекции, отвязные вечеринки, занудные профессора и классные друзья – был где-то там, а я был здесь, на первой парте какого-нибудь обществознания. Разные плоскости, разные измерения. Даже в выпускном классе, даже после Дня открытых дверей, где был уже не полувыдуманный университет штата Мэн, а вполне реальный местный политех, – не было и не могло быть иной реальности, кроме школы, и иного времени, кроме сейчас.
А потом я поступил, и университет сделался реальностью, в которой я существовал шесть лет. Если хорошо притворяться, что готовишься к чему-то, у тебя может получиться, даже если ты понятия не имеешь, к чему готовился. Так, может быть, никакой проблемы и нет? Ведь даже если продумать свое будущее во всех деталях, оно может оказаться совсем не таким, и ты все равно окажешься не готов? Поговорка «человек предполагает, а бог располагает» верна, независимо от существования бога.
Мне кажется, что проблема все-таки есть – она в том, что невозможность представить возможное будущее автоматически сужает варианты. Иногда до самого очевидного – поступать в местный вуз, потому что Москва – это что-то совсем пугающее (скорее, родителей, чем меня – но какая разница, какой вуз, если школа никогда не кончится?). Иногда до самого отдаленного – я схожу на это мероприятие, но в следующий раз, потому что сегодня я точно себя там не вижу. Иногда до одного – оставить все, как есть, никуда не ходить, ничего не менять.
В этом месте любой уважающий себя автор, взявшийся писать статью о какой-нибудь проблеме, должен перейти к решению, которое помогло ему – а значит, поможет и вам. К сожалению, я решения еще не нашел. Как я уже сказал, получение большего количества информации лично мне не очень помогает, хотя я часто это делаю – пытаюсь узнать все до мелочей о предстоящем событии, заранее, сходить и посмотреть на место проведения, если раньше я там никогда не был, и т.п. В результате я могу до мельчайших подробностей представлять, что происходит в незнакомой мне ситуации – происходит с другими, но не со мной. Вся проблема в том, чтобы увидеть на этой картинке себя. Хорошо, если ситуация позволяет как-то постепенно приспособиться к ней. Так, одна из причин, по которым я люблю бывать в других странах или городах подолгу – неделю иди две – в том, что первые пару дней, как бы мне ни хотелось раньше там оказаться, все очень плохо. Но постепенно привыкаешь и начинаешь получать удовольствие от отпуска.
Когда я думаю об этом сейчас, мне кажется, что частично проблема вызвана тем, что картинки, которые я себе рисую, действительно не могут включать меня: они обычно основаны на каких-то стереотипных, общепринятых – а значит нейротипичных – представлениях о реальности. Нейротипичный вуз, нейротипичная вечеринка и т.п. Часто бывает так, что, когда я все-таки оказываюсь в этой ситуации, картинка «со мной», увиденная моими глазами, оказывается совершенно непохожей на то, что я ожидал в общем, «без меня». Я приучаюсь напоминать себе, что в любую ситуацию я неизбежно беру себя, а значит беру аутизм, и уже только поэтому чего-то кардинально иного, непонятного и несовместимого со мной можно не бояться. Я думаю, здесь могут помочь рассказы других аутистов о похожих переживаниях. Самоадвокация порой дает возможность больше узнать о нас не только нейротипичным людям, но и нам самим.
Наконец, иногда просто нет другого выхода, чем смириться с неизвестностью и невообразимостью будущего и просто шагнуть вперед. А потом, раздвинув границы представимого, можно будет поделиться своим опытом и, возможно, тоже кому-нибудь помочь!
Нейроразнообразие 