(Примечание: о том, что такое «наименее опасное предположение» вы можете узнать из статьи Кейт Ахерн «Жизнь с наименее опасным предположением»)
Источник: Just Stimming
Это о том, что иногда случается.
У родителей есть аутичный ребенок. Аутичный ребенок не говорит, или его речь не совсем соответствует их представлениям. Аутичный ребенок, как предполагают, будет значительно отставать в умственном развитии.
Пройдут годы, способ общения с ребенком будет найден, и окажется, что на самом деле он очень умный. Очень умный! Родители в восторге. Они начинают думать о предполагаемой компетенции, о наименее опасном предположении, что если ты не можешь что-то сказать, это не значит, что тебе нечего сказать.
Они очень, очень взволнованы.
И они начинают говорить о всех неправильных предположениях, которые у них были. Если бы мы знали, мы бы сделали X. Если бы мы знали, что он может читать, думать, слышать нас.
В этом и заключается проблема, потому что они говорят… они думают, что проблема в том, что они относились к своему ребенку как к интеллектуальному инвалиду, когда он им не был. Но проблема была не в этом. Проблема была в том, что они относились к своему ребенку как к умственно отсталому, и поэтому они не воспринимали его как полноценного человека.
Эти изменения, о предположительной компетентности, человеческом достоинстве, и наименее опасные предположения — они не относятся только к детям, которые являются скрытыми гениями. Они относятся ко всем. Они особенно важны для детей, которые действительно имеют задержку в умственном развитии, для тех, кто действительно не может читать или общаться с помощью полноценных предложений, и кому действительно нужна дорогостоящая помощь. Люди, которые придумали подобные термины, придумали их, не сомневаясь что серьезная инвалидность — это то, на что они распространяются. Эти термины не означают, что люди, о которых так говорят, на самом деле не инвалиды. Эти термины предполагают, что эти люди являются личностями и что вы должны понимать, что вы не можете знать то, что знают они.
Когда зарождалось движение за нейроразнообразие, ох как давно это было, нам мешали многие люди, которые думали, что мы отрицаем инвалидность. И мы должны были дать им понять, что мы говорим обо всех. И меня все больше и больше беспокоит то, что некоторые академические круги поддерживают это мнение о том, что мы отрицаем инвалидность, больше на практике, чем когда говорят о теории. Это выставляет остальных из нас лжецами, и делает нашу работу очень, очень сложной.
Если я отвечаю на вопросы родителей, что я об этом думаю, они не понимают, о чем я говорю. Они могут ответить, что не отрицают существование интеллектуальной инвалидности. Но на самом деле они либо говорят нечто подобное, либо говорят: «Слава Богу, это не коснулось моего ребенка».
И каждый раз это звучит как пощечина.
Нейроразнообразие 